меня взгляд, она вся была в крови. И меня она узнала. Она свернула шею тому парню и встала ко мне. Я как в ступоре был. Это же просто ребенок. Я ее видел в этих дурацких кружевах, она ниже меня. Мелкий, угловатый ребенок. Она подошла ко мне и продемонстрировав свои окровавленные руки сказала: «Тебе нравиться цвет? Красный. Красивый правда?». А я молчал и не двигался, она тогда лишь улыбнулась, и довольная продолжила: «Тебе подойдет этот цвет. Ты будешь такого цвета, как и я. Я покажу тебе!». И она разорвала себе горло. Она разрывала его, а вся ее кровь брызгала на меня…. Эти шрамы на ее шее…. Это она сама себе горло разрывала. Там такая боль должна быть, а лишь повторяла, про цвет и продолжала рвать себе горло. Я даже не помню в какой момент прибежали еще врачи, ее зафиксировали и зашивали прям там на полу. Быстро, скоро…. Я вышел оттуда спустя лишь несколько недель, с внушительным счетом за лечение. Первым, что я сделал, заключил постоянный контракт на кураторство и отказался от мечты. Ее отцу даже не доложили о произошедшем, шрамы объяснили ее попытками самоубийства, но то что она сотворила с остальными…. Это даже не замяли, этого просто не было.

Остановилась мрачная тишина. Лишь ровное дыхание Анны слышалось. Ректор сделал глоток воды.

— Когда я с ней увиделся, она вела себя как обычно. Ничего в ней не выдавало. А я заговорить с ней об так и не смог. Больше меня пугает, а вдруг она помнит? Тогда, как она может быть, такой? А может она такая именно потому что помнит?

— Ректор, сейчас не время гадать. Что с ней будет? У нее ведь был приступ? Я правильно понимаю, именно поэтому вы ее оставили пока здесь. — Он провел пальцем по руке Анны. Она все также была без сознания.

— Да, ей лучше пока побыть здесь. У нее не было приступов уже несколько лет. Собственно, тот и был последним. Ей лучше, чтобы кто-то был рядом из знакомых, когда она придет в себя. Я к сожалению, не смогу постоянно присутствовать. Я пока вас оставлю, у меня еще много дел. Присмотри за ней.

Дариус остался наедине с Анной, лишь с тихими щелчками заблокировались двери. Некоторое время еще походив и постояв рядом с девушкой, сомневаясь в правдивости всей истории, Дариус прилег на соседнюю постель. Ему казалось, что просто на пару минут, однако стоило ему закрыть как он погрузился в беспокойный сон.

Проснулся в уже приглушенном свете ламп, под странные звуки и легкий цокот. Распахнув глаза, с удивлением Дариус обнаружил Анну уже сидящую на своей постели, со свободными руками и ногами в легкой, тонкой больничной рубашке, едва достигающих колен. Неестественно сгорбившись, она что-то делала, издавая при этом какие-то непонятные звуки.

— Анна? — Дариус сел, однако тут Анна повернулась, и его взгляд застыл на порезанных руках, до самых локтей, тонкие и ровные порезы. В руке она сжимала скальпель. Несколько рваных, резких движений и она уже стояла перед ним еще рывок и Дариус уловил запах ее крови, ведь Анна положила окровавленные пальцы на еще щеки, слегка поглаживая. Глаза словно отливали красным, лихорадочно поблескивая в полутьме.

— Дивный, дивный ребенок, — раздался тихий, совершенно не похожий голос прежней Анны шепот. Дариус замер, он прекрасно ощущал, как в ее руке все еще был зажат острый скальпель, и он находился как раз напротив его горла. Он едва различал что она бормотала, путая знакомые слова с совершенно неизвестным ему звучанием.

Яркий свет удавившись по их глазам сразу, заставил Анну или, что это было вместо нее, замолчать, устремив взгляд на вошедшего.

— Анна? — удивленный вопрос ректора.

— Тебе не понравился. — Анна продолжала сжимать щеки Дариуса не давая ему возможности повернуться, но при этом он видел, как эмоции сменялись на ее лице, отразив непониманием.

— Что? — Отавиу замер, стараясь не делать резких движений, однако дверь за собой закрыл.

— Красный. — Последовало короткое пояснение. — Ты не красный.

Ректор сглотнул, отступая назад. Девушка не двигалась, отслеживая каждое движение.

— Анна….

— Это не мое имя. — Девушка чуть подалась вперед, потеряв интерес к ректору.

— Как тебя зовут? — Дариус переместил руки на ее талию, слегка отстраняя от себя, она послушно сделала шаг назад.

— Тебе нельзя его знать…. Чей ты? А ты красный. Красивый красный. Почему тебя беспокоит это? — Ее едва понятное, бессвязное бормотание, прерывалось лишь непонятными словами, словно она разговаривала и не с ним. — Дивный мальчик, дивный подарок…. — И вот снова, она словно качнулась вперед и вновь лихорадочно шепча, осматривала лицо Дариуса, — хочу себе такой…. Отдашь, отдашь мне его?

— Что ты хочешь? — Дариус стался отстранить ее, отвести от себя руку со скальпелем.

— Сердце, дашь мне его? Я положу его на самое красивое место. Дивное, дивное сердце…. Нельзя…. Чужой подарок…. Как жаль…

— Анна! — Отавиу снова попытался позвать ее, но она даже голову не повернула на его голос.

— Надо же, не боишься меня…. — она с нежностью провела по его щеке, затем прижалась своей, присаживаясь к нему на колени и обнимая. — Жаль…. Как жаль, что нити обрываются…. Бедный мальчик, что же они с тобой сделали.

— О чем ты, говоришь, я не понимаю, — Дариус, отстранился от нее, вглядываясь в лихорадочно блестящие серые глаза.

— Оставили тебя одного, бросили… — она и не слышала его вопроса, продолжая бормотать больше для себя, — Дариус? — Первым изменился ее взгляд, став осмысленным и блекло-серым, голос Анны, а это уже точно была она, приобрел осмысленность, скальпель со звоном упал на пол. Анна устало пересела рядом с Дариусом. — Отто, принеси нити и антисептик. Транквилизаторы.

С раздражением и какой-то обреченной усталостью Анна посмотрела на свои руки, пока Отавиу принес ей все необходимое в металлическом поддоне.

— Сколько? — аккуратно поддев хирургическую нить, Анна оттерла от крови руку, сделала первый стежок. Узелок.

— Что? — не понял Отавиу.

— Немного значит. — Еще один стежок, — убила. Говорила что? — Еще один стежок, узелок. Наложила сверху быстро заживляющий пластырь.

— Ты сказала, что я не красный. — С трудом выговорил ректор, Анна отвлеклась, подняла взгляд на него. Ее глаза словно опять сверкнули.

— Это логично, тут нет ничего не обычного. Что-то еще?

— Ты говорила обо мне, — Дариус помог придержать нить. Еще один стежок и узелок. Она кивнула, он продолжил, — что хочешь сердце.

— И все?

— Это то что тебя волнует, Анна?!

— Отто, я давно смирилась со своей судьбой. А то что со мной происходит сейчас, это ваше желание, чтобы я