глубокий вдох.

Не куплюсь на его манипуляции. И не доставлю ему удовольствия, показав свои эмоции. Я здесь по делу. Привезла дочь повидаться с отцом. Как только Аля к нему привыкнет, необходимости в моем присутствии здесь не будет. И я смогу выдохнуть спокойно. А пока главное держать себя в руках, ни больше ни меньше.

Я смотрю в сторону выхода из кухни и делаю глубокий вдох. Пожалуй, лучше выйду на воздух и подышу. Нужно остыть.

Делаю глубокий вдох и смотрю перед собой. Стараюсь прогнать Льва и то, что произошло на кухне, из своих мыслей, но никак не выходит. И вдруг что-то сильное толкает меня в спину так неожиданно, что я не успеваю прийти в себя и с размаха лечу на землю.

10 глава

Лев

Вышел, чтобы взять себя в руки и не доводить до греха. Потому что когда я импульсивно схватил ее, вновь сжал в своих объятиях, я вспомнил, каково это — прижимать ее к себе. Видеть ее лицо так близко и ощущать, что ее дыхание щекочет кожу. Чувствовать, как бьется в груди ее сердце, вспоминать, как ее сердцебиение учащалось каждый раз, когда я прикасался к ней.

Воспоминаниями смыло как лавиной. Губы стали зудеть от желания целовать. Целовать, раздевать, выебать прямо там, на кухне, как одержимый маньяк. Именно в такого персонажа меня превращает ее запах и ее дерзость. Член как окреп, так падать не хочет. И это с дочерью в доме. Зараза!

Дышу, стараясь контролировать свой организм. Ну не пацан же я малолетний, еб твою мать. Взрослый мужик. Который может взять верх над своими гормонами и эмоциями. Да вот только пиздеть как всегда легко, а делать сложно.

Я уткнулся лбом в стенку, чувствуя ее прохладу кожей, шумно выдохнул. В джинсах тесно, и в районе ширинки ноет. Только не светит нам, приятель, поэтому давай расслабься уже, не нагнетай.

Я не успеваю перевести дыхание, как слышу ее крик и пулей мчусь на улицу. Какого хера, что произошло?!

Выбегаю, и вижу Вету на земле. Хочу гавкнуть, какого хера, но лаю не я.

— Фу, — рявкаю на пса в бешенстве. — К ноге! Быстро!

Хрена с два он меня слушает. Эта псина завалила мою женщину на землю и лижет ей лицо, выцеловывая ее так, что я блядь ревную и завидую.

Вета смеется. Пытается словить пса за шею, но он не успокаивается, ласкаясь и нюхая ее лицо. Сволочь мохнатая.

— Я сказал к ноге, — рычу утробно, и только тогда эта псина соизволила поднять морду на меня.

Смотрю ему в глаза и напоминаю: я твой хозяин. Я! Не она.

Хотя кого я, блядь, обманываю. Хозяйка здесь она. И его, и моя.

Конечно, она сразу же его узнала. В тот вечер, когда он выбежал к нам в парке, это она его обнимала и облизывала, как он ее сейчас. Еле отодрал и увел.

Когда она исчезла, однажды ночью я словил себя на том, что среди ночи брожу по ее району, заглядывая, как маньяк, в темные окна квартиры, которую она бросила так же как меня. Разозлился на себя, потушил сигарету и пошел домой через парк, где вновь встретил пса. Он увидел меня одного и заскулил, и это настолько запало мне в душу, что я молча сгреб псину и принес с собой домой. Отец был мягко говоря в ахуе. А мне было все равно. Пес разделял мои чувства тогда. Мне так же хотелось выть от того, что ее нет рядом.

В один из вечеров, после очередного звонка от детектива, который искал ее и вернулся с никаким результатом, я нажрался в розовые сопли и мы с псом выли вместе. Вслух. Отец тогда сказал, что либо я убираю к черту этого пса, либо могу уебывать вместе с ним. Последнее я и сделал.

Неделю перекантовался у Ромки. А потом выкупил квартиру, которую она снимала, и мы переехали в мою личную пыточную. Жили там, пока строился дом. Потом переехали сюда, и у пса наконец появилась будка, лужайка и место, где можно поноситься. Только ради этого шерстяного предателя я и решил купить дом, чтоб ему было побольше места и простора.

— Я не могу поверить, что вижу тебя снова, малыш, — улыбается Вета, обнимая собаку.

Этот гад метет хвостом землю от радости так, что кажется тонель пророет под своей задницей.

— Как его зовут? — поднимает взгляд на меня, и задает вопрос, на который я пиздец как не хочу отвечать.

Потому что ее пристальный взгляд прожигает что-то внутри, и я чувствую себя уязвимым, а я ненавижу испытывать подобные эмоции.

— Лёв?

— Гав! — лает на меня пес, присоединяясь к ней.

Пре-да-тель.

— Ветер. Его зовут Ветер, — бросаю сквозь зубы и испытываю желание срочно провалиться сквозь землю нахуй.

Я ничего не могу прочесть в ее глазах, но она смотрит, долго, молча, что-то про себя думая, а мне хочется вскрыть ее черепушку, проникнуть туда и просто слышать ее мысли и понимать. Эта баба своим молчанием сделает меня гребанным параноиком.

— Ветер, — опускает взгляд на пса, смакуя его имя на языке. — Красавец ты мой. Как вымахал, как откушался у папочки, — трется своим носом об его нос, а я понимаю, что снова начал пыхтеть.

Нет, ну это невозможно просто. Я снова ревную ее к этой псине! А лучше бы об меня так терлась. Больше толку было бы.

За спиной слышу довольный писк. Оборачиваюсь и вижу Алю, которая выбежала с блестящими от восторга глазищами.

— Мамочка, а чья это собачка??

Ветер соизволил оторваться от Веты и поднялся на все четыре лапы. Подошел к Алине. Я тоже подошел к дочери вплотную, присел рядом с ней и шепнул:

— Не бойся. Он не обидит.

Пусть только попробует, будет иметь дело со мной.

Ветер обнюхал Алю со всех сторон, явно сразу не понимая, что это за миниатюрный человек перед ним. Посмотрел