Шрифт:
Закладка:
Не все были в восторге от этой новой синергии между медициной и коммерцией. "Выиграет ли общество от того, что практикующие врачи и преподаватели медицины будут вынуждены выполнять свои обязанности среди шума и стремления коммерсантов, желающих увеличить продажи лекарств?" задавался вопросом Чарльз Мэй, выдающийся профессор Колумбийской медицинской школы. Его беспокоит то, что он назвал "нездоровым сплетением" между людьми, которые выписывают рецепты на лекарства, и теми, кто их производит и продает.
Но Артур отмахнулся от такой критики, сославшись на то, что то, чем он занимался, вовсе не было рекламой. Это было просвещение. На рынке появилось так много новых лекарств, что врачам нужно было помочь разобраться в том, что есть на самом деле. Артур был всего лишь посредником в благотворном цикле, в котором фармацевтические компании разрабатывали новые спасительные средства, админы информировали о них врачей, а врачи прописывали эти средства своим пациентам, спасая жизни. Никто не стремился эксплуатировать или обманывать других, утверждал Артур. В конце концов, по его мнению, врачи были неподкупны. Смешно, утверждал он, предполагать, что врач может соблазниться глянцевым макетом в медицинском журнале так же, как домохозяйка может соблазниться рекламным роликом в журнале. Задача врача - заботиться о пациенте, утверждал Артур в одной из неопубликованных полемических статей на сайте , и ни врачам, ни пациентам не нужны защитники или судьи для защиты от вводящей в заблуждение рекламы, поскольку они "не настолько тупы, чтобы их можно было долго обманывать".
Артуру казалось, что он видит будущее, и это было будущее, в котором фармацевтические компании и рекламодатели лекарств будут представлять общественности фантастические инновации и при этом зарабатывать большие деньги. Казалось, что эти скептики хотят затормозить тот потрясающий прогресс в медицине, который происходил вокруг них. На самом деле, по мнению Артура, они хотели "перевести стрелки часов назад".
К моменту запуска кампании "Террамицин" Артур выкупил агентство у МакАдамса. Мак был "старым и усталым", как выразился один сотрудник агентства, знавший обоих, а Артур был блестящим и полным энергии. Когда полвека спустя Артура ввели в Зал славы медицинской рекламы , в примечании было сказано: "Ни один человек не сделал больше для формирования характера медицинской рекламы, чем талантливый доктор Артур Саклер". Именно Артур, продолжалось в цитате, привнес "всю мощь рекламы и продвижения в фармацевтический маркетинг".
Однажды в феврале 1950 года, когда кампания по производству террамицина была в самом разгаре, Артур, Мортимер и Рэймонд вместе со своим наставником Ван О открыли собственный исследовательский центр - Creedmoor Institute for Psychobiologic Studies. Новый институт разместился на территории психушки, в H Building, где шестьдесят две комнаты были посвящены лечению пациентов и исследованиям в области гистамина и других альтернатив шоковой терапии. Для Артура это был триумф. Но хотя он, бесспорно, был движущей силой института, он решил назначить Ван О директором и публичным лицом. Артур должен был занять менее значимую должность: "директор по исследованиям". Возможно, это был просто жест почтения к своему наставнику. Но в связи с необходимостью совмещать две постоянные работы - в рекламном агентстве, которым он руководил в центре города, и в государственной психушке в Квинсе, Артур также обнаружил, что для человека с целым рядом потенциально противоречивых обязательств иногда бывает наиболее разумно действовать за кулисами.
Тем не менее, он любил фанфары и знал, как отметить событие. На открытие пришли четыреста человек. На посвящении выступил президент Генеральной Ассамблеи ООН . Даже Гарри ЛаБерту, властному и несмышленому директору Кридмура, с которым Артур в прошлом не раз ссорился, не оставалось ничего другого, как появиться и поприветствовать достижения своего юркого подчиненного. Ван О произнес речь, в которой объявил о грандиозных планах, которые он и братья Саклеры разработали для центра. Они собирались выяснить, как раньше диагностировать психические заболевания и как использовать биохимию для их лечения. С открытием этого института, пообещал Ван О, они откроют "золотую эру в психиатрии".
В нескольких милях от него, в палате нью-йоркской больницы в нижнем Манхэттене, рожала Мариэтта Лутце. В жизни Артура происходило много событий, и по несчастливому стечению обстоятельств ему пришлось выбирать между присутствием на рождении своего института и рождением своего ребенка. Он выбрал институт. Узнав о беременности Мариэтты, Артур решил уйти от своей жены Элзы. Они отправились в отпуск всей семьей в Мексику, где быстро оформили развод. ( В частной публикации, составленной по воспоминаниям самого Артура и опубликованной семейным фондом, разрыв представляется не просто дружеским, а неизбежным, и говорится, что Эльза "смирилась с тем, что Саклер был выдающимся человеком, и она просто не могла за ним угнаться").
Когда Артур вернулся из Мексики, они с Мариэттой поспешно и тихо поженились в декабре 1949 года. Они переехали в пригород Лонг-Айленда, купив дом на Сирингтаун-роуд в Альбертсоне. Поиск нового дома занял некоторое время, потому что Артур не хотел соглашаться на что-то слишком обычное: он хотел, чтобы дом был уникальным и примечательным, а поскольку он преуспевал в рекламном бизнесе, деньги его не волновали. Они нашли старый голландский фермерский дом, который был построен около 1700 года во Флашинге и впоследствии перевезен в Альбертсон. Он был окружен самшитовыми деревьями и имел открытые балки, двойные голландские двери и полы из широких досок ручной работы. Мариэтте он показался мрачноватым, но, должно быть, Артуру импонировала его романтика с прошлым. Дом относился к той же эпохе, что и старая голландская школа в центре Erasmus Hall High School.
Мариэтта была очень счастлива быть с Артуром, но переход был нелегким. Его мать, Софи, яростно не одобряла этот брак, потому что он положил конец первому браку Артура и потому что Мариэтта была немецкой язычницей. Много позже друг Артура опишет Мариэтту как "бежавшую от нацистов в Германию" - вымысел, который заставлял ее выглядеть как некую сопротивляющуюся или преследуемую еврейку. Но в то время эту фантазию было сложнее поддержать. Первые несколько лет брака Софи отказывалась разговаривать с Мариэттой или признавать ее существование. Мариэтта поддерживала дружеские отношения с Мортимером и Рэймондом, с которыми познакомилась по собственному желанию, еще до того, как оказалась с Артуром, но все равно чувствовала себя чужаком в дружной семье Саклеров.
