Шрифт:
Закладка:
С того дня Олег часто приходил в гости, и Клеопатра у него бывала. Ян старательно изображал хорошего сына, а наедине с женой выливал весь яд скопившийся в нем.
— Ну и что, мы добились? Тебе-то я вижу, он понравился, такой прямо весь из себя, да еще и песни поет, и ручки целует. Юрист, блин…
— А ты что, ревнуешь, Янчик? Ты чего мне руки не целуешь? — посмеивалась Валерия.
— Я тебе не Янчик — сердился он — мне, кажется, они хотят пожениться.
— Вполне возможно…
— Ты об этом так спокойно говоришь… тебе все-равно.
— Но что мы можем изменить? Они взрослые люди, хотеть не вредно. Не переживай, по крайней мере, он вполне порядочный.
— Вот — вот, он и тебя очаровал.
— Не злись. Не все еще потеряно. Хотеть пожениться, и пожениться — разные вещи. Я думаю, его первая жена не отпустит в новый брак — задумчиво произнесла Валерия — Кассандра Мэрфи — роковая женщина.
— Ты это о чем? Что значит, не отпустит. У нее новый муж, получше этого, ребенок. Зачем ей бывшего держать. Объясни?
— Ну ты же сам заметил, если за десять лет после развода с Кассандрой, он ни с кем в брак не вступил, тут что-то не чисто. Мужчина интересный и не бедный. Держит она его.
— Как это? — удивился он — чем держит? Зачем?
— Зачем, она и сама не знает… все еще любит, наверное. Первая любовь не забывается. А чем держит? Невидимыми энергетическими нитями.
Ян рукой махнул.
— Чушь какая. Это вам на факультете Биоэнергетики такое втирают?
Валерия пожала плечом.
— Не веришь, не надо…
Олег, действительно, сделал Клеопатре предложение по всем правилам, кольцо купил, на колено опустился. Клеопатра согласилась и началась подготовка к торжественной регистрации.
— Обалдеть! У них свадьба будет! Прикинь? У нас с тобой не было никакой свадьбы, записались и все. А маман в 50 банкет закатит на триста персон. Совсем с ума сдурела — злился Ян.
— Но она же мэр, а ты пока…
— Кто я пока?
— Ты мой любимый муж. Не злись. Прими это, как данность. Ничего уже не исправишь. К тому же они собираются жить в загородном доме…
И когда, наконец, Ян смирился, а приготовления к свадьбе шли полным ходом, случилось непредвиденное — мэр города Клеопатра Дуглас заболела. Ее настиг вирус «Y-27». Срочно госпитализированная в самую лучшую клинику города, Клеопатра Львовна скончалась в реанимации, не приходя в сознание. А город буквально захлестнула волна смертей от этого вируса, и всем было не до трагедии, случившейся в семье Дугласов.
Церемония прощания была скромной, количество приглашенных строго ограничено. Ян находился в полной растерянности, он держался за руку жены, как за спасительный якорь. Похороны организовала мэрия. Олег тоже присутствовал, печальный в строгом черном костюме. Приходил губернатор выразить соболезнование, за ним глава Корпорации госпожа Мэрфи. Пока Кассандра вела беседу с Яном, утешая его, позади Валерии встал муж Кассандры — Сергей. Валерия затылком почувствовала его присутствие.
— Ванда, это твоих рук дело? — спросил он тихо, и она чуть заметно вздрогнула.
— Вы ошибаетесь, Сергей Тигранович, я Валерия. И я Вас не понимаю.
— Все ты понимаешь, нам нужно поговорить, но не здесь.
— Разумеется — прошептала она в ответ, опустив голову, черная вуаль на ее элегантной шляпке упала и прикрыла красивое печальное лицо…
Детство Ванды было вполне обычным. Она жила с родителями в небольшом городке, училась в средней школе, занималась в танцевальной студии. Все, как у всех. Сама же Ванда — красивая смуглянка, волнистые черные волосы до пояса, ладная фигурка, грациозная походка. Не зря танцами занималась, умом не глупая, училась в школе хорошо, собиралась поступать в институт. Обычная жизнь длилась до семнадцати лет… Однажды весной на рынке к ней пристала цыганка в длинной широкой юбке, шали цветастой.
— Эй! Красивая! Давай погадаю, всю правду расскажу, нисколько не совру.
Глянула на нее Ванда своими черными пронзительными глазами, усмехнулась.
— Да так прямо и не соврешь нисколько? А давай лучше я тебе погадаю! — дерзко ответила она. Знала Ванда, не нужно цыганскому гипнозу поддаваться. Затуманят разум, усыпят бдительность, деньги выманят, и сама потом удивляться будешь, что все отдала. Хотя, собственно, какие деньги у школьницы?
В ответ на ее речь, цыганка ничего не ответила, уставилась в лицо Ванды, словно узнавая.
А Ванда продолжила:
— Вижу, издалека ты приехала, болела сильно, смерти в глаза смотрела. Троих детей родила, и четвертого ждешь, девочка будет. Вот нисколечко не вру.
Ванда рассмеялась и прочь пошла легкой походкой. Ветер колыхал ее пышную юбочку.
— Эй! Красивая, постой…
— Ну что еще-то тебе нужно? — развернулась Ванда, ох и назойливая эта тетка — не надо мне твое гадание. Сама все про себя знаю.
— Ой, дева, все да не все ты знаешь про себя и про семью свою. Маму твою Дана зовут?
Ванда промолчала, но на лице удивление отобразилось. Как она узнала?
— Ты привет ей передай, от Дэки. Она поймет. Хотела бы я сама ее повидать, да захочет ли? Думает, убежала из дома, не найдем. От людей родных убежать можно, а от себя не сбежишь. Спроси ее, кто она такая, скажи, время пришло, пора правду сказать.
— Какую еще правду? — промолвила Ванда.
— А ты спроси, узнаешь. Еще встретимся… Красивая.
Цыганка взмахнула своими широкими юбками и скрылась в толпе людской, слилась со своими товарками в единую массу. Ванда осталась стоять в недоумении. «Что это было?».
В тот день Ванда пришла домой и взглянула на свою мать каким-то новым взглядом. Вроде женщина, как женщина — Дана Рябинина, смуглая, черноволосая, прядь седых волос имеется, голову она повязывает косынкой, платья наглухо застегнутые носит, ниже колена. Вкусно готовит, ходит на работу, содержит дом в чистоте, всегда аккуратная, немногословная. По воскресеньям церковь посещает. Ванда принимала это все, как должное, и не задумывалась, а что у матери было в прошлом? А та и не рассказывала, обходила эту тему.
— Мама, тебе привет от Дэки.
Ванда заметила, как мать напряглась.
— Ты ведь ее знаешь, да? Она цыганка, встретилась мне на рынке.
Мать оставила свои домашние дела, присела на табурет, руками она начала теребить юбку.
— Мам, расскажи, кто она? Что у тебя в прошлом было? Ты что ли цыганка? — заподозрила Ванда.
