Шрифт:
Закладка:
В оригинальном фильме Хоффман просто ходит по лесу и стреляет птиц, в основном, мимо, а здесь он попадает, и это монтаж не просто эффектный, а он совместил в монтаж смысловой, и где-то даже — образно-метафорический. Тут подразумевается, что герой делает то же самое, что в этот момент делают с его женой, тогда как у Пекинпа не было этого смысла. Он, возможно, не понял этого: только в русском языке violence и rape — однокоренные слова.
То, что за фильмом стоит христианская мысль, нигде лучше не проявляется, чем в трактовке главного насильника, сам Лури этот элемент фильма считает single безгранично более удачным. И уверенности в себе ему не занимать, кажется, в нем она проистекает от христианской установки и не более того. Лури забывает, что это тоже — его позиция, а не вся картина мира, и если так, то Пекинпа — более глубокий в своем пессимизме, чем Лури — в оптимизме по поводу людей, ибо он не способен предоставить убедительные доказательства иного основания морали, и даже не пытается этого сделать. Это нормальная заносчивая реакция успешного режиссера на сонм критиков, а тем более — бывшего критика, но тут еще его принципиальность, его запальчивость повествования обусловлена его разозленностью на прокламируемый атеизм Пекинпа и его продвижение через этот сюжет идей популярного дарвиниста Роберта Ардри, которого Пекинпа называл единственным пророком современности. Что стоит за этим, понятно: сорокалетняя история дарвинизма, за время которой человек деградировал в эту сторону долго настолько, что не мог не вызвать реакции. Он вспомнил Полину Кейл, назвавшую оригинальных «Соломенных псов» «фашистским произведением искусства», и про тоталитаристские государства, чьей идеей является это установление контроля над насилием как естественным проявлением человека. Но и называя соломенных псов бывшими, он не говорит о конце американской культуры. Речь в церкви отсылает к фильму «Иди и смотри», который он считает одним из лучших о войне. Хоффман же ему посоветовал повернуть этот сюжет через свою философию.
Лури не считает, как Пекинпа, что кино — это неидеальное пространство, так как не видит смысла в том, чтобы выдавать за реальность свои неидеальные фантазии, и ясно, что он придумывает идеальную женщину — волевую, принципиальную, способную постоять за себя и своего мужа — и эта женщина в данной сцене, конечно, не будет тупо зазывать парней грудью; она будет говорить им, расстегивая блузку: «Вот Вам, козлы, Вы этого хотели?». Нам трудно поверить, что за этим может стоять полностью мужское, потому что мужчина не может оказаться в подобной ситуации по физиологическим причинам, не побывать в ее шкуре, чтобы знать, что это