Одиннадцатое. Вся недвижимость в виде вакфа должна быть зарегистрирована на имя общины (таифы).

Приложение № 18

Заметки генерального консула К.М. Базили о новых притязаниях Латин в Иерусалиме[51]

Гробы Готфрида[52] и Балдуина[53] были действительно внутри храма Иерусалимскаго у подножия Голгофы. Их никто не снимал и не ломал; но в пожаре 1808 года, известно, что весь мрамор в Храме истлел, а затем самия местности от истребления мраморных масс так изменились, что никто в точности не укажет места гробниц двух Королей. Притязание возобновить оныя, как оно ни благовидно в историческом отношении, но вовсе несогласно с духом местностей, в политическом смысле. Что касается до религиознаго смысла – по-моему, это просто профанация. Усердно чту память всех рыцарей от Готфрида до Берлинкингена; но если Графы фламандские сделались земными царями, благодаря религиозному чувству народов и эпохи, из этаго не следует, чтобы их гробы стояли в ограде Гроба Царя Небеснаго. Да они – прости Господи – погубили свои души суетным стяжанием, придав тлению свои тела у помоста Гроба, где пролежало лишь одно тело нетленное, того Гроба, откуда истекает одна лишь благодать, а в день суда не восстанет никто. Оставим эти духовныя соображения, на которыя каждый вправе иметь свое воззрение; займемся материальною и практическою стороною дела. То были не монументы, а просто плиты мраморныя с надписию hiepacet (лат. здесь покоится. – М.Я.) такой-то барин, как это водится в церквах, особенно в католических, например в Мальтийской церкви Св. Иоанна, мощенной вплошь мозаикою рыцарских гробниц. Во храме же Иерусалимском все местности изменились; после пожара весь помост был изрыт и очень глубоко для изрытия сплавленных металлов. Следственно остовов ничьих не осталось. Следственно плита с надписию будет неуместна, а под этим предлогом собираются воздвигать изваяния и монументы, в виде того, как бывает в католических церквах со всякими прикрасами. Если бы храм этот был католический, то могли бы украшать его по-своему; но храм не католический, а христианский; а сверх того, место, об котором идет дело, не особый крытый придел, а помост общий между тремя нациями (вероисповеданиями: греков, армян и францисканцев. – М.ЯІ); построив монумент, натурально кто-нибудь займет, да и приставит притворника на сбережение монумента, а не то – схизматики да еретики, пожалуй, изломают носы изваяниям, а проискам не будет конца, тогда как ныне дело идет о том, как бы устранить спорные пункты. Откроется подписка в Бельгии, во Франции, станут просить пособия из России, как это было на обогащения Кармила (горы Кармель. – М.Яр соберут миллион, пойдут затеи, а чем более частей, тем злее будут споры. К тому же, если теперь допустить Латин воздвигать гробницы в ограде храма, пожалуй, они выдумают со временем хоронить и своих нынешних Патриархов Иерусалима внутри храма, по правилам Западной церкви, да сверх того, станут продавать богачам своим посмертные уголки там же – суете мирской нет меры – все на том же основании, как это водится в Италии.

В юридическом отношении Бельгийцы не правы; потому что с 1808 года прошли всякие сроки давности[54]. [?][55] Если допустим это право, взяв сие в соображение, что храм не им принадлежит и не есть католический, мы можем de deduction en deduction, требовать у Турок, чтобы они в древних храмах, что ныне мечети, возобновили, например, гробы Палеологов, с которыми по царевне Софии в родстве наши Императоры, а, восходя еще смелее и древнее, то доберемся и до Мономахов на историческом праве Владимира Мономаха.

Впрочем, так как дело идет не о надгробном памятнике, а о некоей Кенотафии или просто монументе, то Бельгийцам можно предложить, чтобы они купили себе местечко на Сионе, близ гроба Давидова, или на севере от Иерусалима поблизости царских гробниц Израиля, и там воздвигли бы себе монумент, вне всяких споров и профанаций. Или даже можно и то допустить, чтобы в отдельной Католической церкви, в ограде храма Святогробскаго, поставили бы статуи своим героям, так как в верхней галерее поставлен ими портрет Людовика Филиппа.

И портрет, и памятники, и процесс о куполе, и все их притязания клонятся очевидно к тому, чтобы, как и во времена Готфридовы (когда Греки были согнаны за Иордан, в Керак), храм Воскресения сделался бы католическим храмом. Греки же могут пред Турецкими судами опровергать притязания Бельгийцев тем неоспоримым доводом, что крестоносцы изгнали из Иерусалима не одних Мусульман, но заодно с ними и православных, а потому памятники гонителям внутри храма, который по милости Султанов присвоен не католикам, но православным, будут обидны для последних и поведут к соблазну. Довольно для Греков и той обиды, что францисканские монахи, каждый раз посвящая в рыцарей встречных поклонников за 50 червонных, оскверняют Гроб Господень, присягая на так называемых “шпаге и шпорах Готфридовых” в том, чтобы гнать неверных, еретиков и схизматиков.

Как ни наивны и поэтичны покажутся с перваго взгляда возникающия будто случайно притязания католиков, надо, кажется, препятствовать всякому нововведению, разве дойдет дело до утверждения с общаго согласия, между нами, Французами и Турками, новаго порядка о взаимных правах и отношениях между исповеданиями в храме. А в этом случае я пребываю, по крайнему разумению, в мыслях, изложенных некогда в трех записках по требованию Министерства, при рапорте от 11/23 Июня 1841 года за № 38. С той поры раза двадцать два случалось мне иметь дружеские объяснения о сем предмете с одними представителями католическаго духовенства. Они об утверждении порядка на основании statu quo possessionis и слышать не хотят; уравнение прав систематическим порядком, т. е. взаимными уступками, так же им не по сердцу, а просто и дерзко требуют, чтобы Греки уступили им половину своих прав на те места, которыя с незапамятных времен им исключительно принадлежат, как, например, Голгофа и Гефсимания, а получили бы взамен – что бы Вы думали? – терпимость внутри часовни Гроба, где по милости Божией и Султанской, они уже 30 лет имеют равныя права с Латинами. Эти Господа основывают свои притязания на старинном праве, а для этаго выбирают себе в истории любую эпоху, крестоносцев ли, или, например, промежуток времени от нашествия Посла Людовика XIV Маркиза Ноанфеля[56], который бил палками на Иерусалимских улицах Греческое духовенство, до изгнания Латинов из Вифлеема, т. е. с 1673 до 1787 года. Да ведь это тот же