жизни. Не пятница, тринадцатое, но Джейсон Вурхис нервно курит в сторонке! Время шло, а я не мог сдвинуться с места. Всё казалось: вот сейчас я проснусь, и всё станет как прежде. Всё будет так, как было всегда. Ты будешь искать убийц и маньяков, ловить, сажать, возмущаться несправедливостью приговора, ругаться с адвокатами, пить водку в «Поляне», слушать странные баллады под гитару и заниматься любовью с самой нежной, самой красивой и самой нужной в жизни женщиной. Чёрта с два! Ничего такого уже не будет. Никогда.

Всё, что кипело внутри, болело, жгло и выжирало нутро, вдруг разом отпрянуло. Внезапно наступила стадия полнейшего пофигизма. Истерика, которая буйствовала во мне последние два часа, прекратилась так же быстро, как и началась. Я потушил сигарету и отправился на Мытнинскую, в отделение. В коридоре столкнулся с Сашкой.

— Я привёз эту, Розу… — бодро рапортовал Сашка. — Только я не знаю, что ты от неё хочешь, поэтому допрашивай сам. Я покурю пока. Она у меня в кабинете. Сидит вся в непонятках…

— На фото в паспорте — она? — деловито осведомился я.

— Онее не бывает, — ухмыльнулся напарник. — И в санитарной книжке тоже… Везде, в общем, она.

— Сотрудники центра ещё здесь?

— Зде-есь, — заверил Сашка. — Пыхтят над фотороботом. От кучи баб получить один фоторобот — это, ты знаешь, смерти подобно. — Сашка заржал.

— В принципе, — совершенно спокойно заявил я, — фоторобот уже не нужен.

— То есть? — не понял напарник.

— Ну, я просто знаю, как выглядит Маслова…

Сашка очень внимательно посмотрел мне в глаза.

— Знаешь? — недоверчиво, но весело протянул он. — Так это здорово! Это очень хорошо, что ты знаешь!.. Это просто праздник какой-то! Ты иди! — кивнул он на дверь своего кабинета. — Тебя там девушка заждалась, нервничает, поди… Я сейчас! Я выйду, покурю только… Я вернусь… Покурю…

— Погоди! — остановил я Сашку. — Её персоналу клиники предъявляли?

— А то как же! — заверил меня он. — Первым делом!

— Ну и?..

— И ничего, разумеется. Сказали, что по типу девушка очень похожа. Та же фигура, та же стрижка, тот же разрез глаз. В общем, всё то же самое, но не она. Вот такая же точно, но не она!

Роза Лившиц заметно нервничала, и при моём появлении даже попыталась возмутиться:

— Какого чёрта, хотела бы я знать, меня сюда притащили?! Я что, арестована?

А Розочка-то — не цыплёнок! Придётся пожёстче с ней.

— Нет! — грубо бросил я. — Вы задержаны по подозрению в убийстве до выяснения всех обстоятельств.

Я поднял трубку внутреннего телефона и попросил дежурного прислать в Сашкин кабинет кого-нибудь из технического отдела, по возможности, некого Лёху Краева. Пока я ждал сотрудника, перебирал на столе какие-то ненужные мне вещи, включал компьютер, искал в нём что-то для вида, Роза бледнела, краснела, пугалась, начинала плакать, успокаивалась, но вопросов не задавала. Краев был далеко не юн, чем приятно меня удивил. Не часто среди компьютерных специалистов можно встретить адекватного сотрудника, с которым общаешься на равных. Я отдал ему флешку.

— Посмотри, можно ли восстановить удалённую информацию. Есть такие возможности?

— Есть, конечно, — быстро ответил Лёха. Вообще-то, правильней было назвать его Алексеем, да ещё по отчеству, но так было не принято. Лёха — так Лёха. — Таких программ достаточно много. Некоторые послабей, некоторые поумней. Всё зависит от прежнего владельца, от его способностей. Если он установил правильную защиту на информацию, то файлы удаляются безвозвратно. Никакая программа не восстановит. Некоторые защиты можно взломать. Я попробую. Мне где-то часик нужен.

Матка боска! Он говорит на русском языке! Первый раз в жизни встречаю человека, который не выносит мне мозг. Он сказал — я понял. Я по-дружески хлопнул Краева по плечу и попросил:

— Восстанови, мил человек! Очень нужно! — я кивнул в сторону Розы. — А то у нас вот тут подозреваемая, похоже, в отказку собралась идти! А на флешке весь компромат на неё, не отвертится! Убила, значит, придётся отвечать!

При этих словах Роза побелела и испугалась, похоже, до обморока. Но я — плохой следователь, мне жалость не положена. А моего антипода — хорошего следователя, госпоже Лившиц, видимо, сегодня забыли выделить. Как и адвоката. Я проводил Лёху до дверей, покопался в компьютере, пролистал для вида какие-то бумаги на Сашкином столе, и, к тому моменту, когда я приступил к допросу, Роза уже готова была говорить:

— Я не понимаю, в чём Вы меня обвиняете! — вяло возмущалась она. — Я ничего не делала. Я никого не убивала! Это просто какая-то ошибка!..

— Да нет, — я вёл себя уверенно и беспощадно, — сегодня днём в медицинском центре, в котором Вы числитесь массажисткой, во время процедуры массажа, была убита Лариса Лисицына. Смена сегодня была Ваша, так что, давайте лучше честно мне всё рассказывайте.

— Я не работаю ни в каком медицинском центре. Я сейчас вообще нигде не работаю. Мы ремонт делаем, я целыми днями только и знаю, что бегать по магазинам, покупать краски, обои, кафель… Я думала, закончу с ремонтом, начну устраиваться на работу. Сейчас это просто нереально — совмещать работу и ремонт!..

— Хорошо. Допустим, я поверю Вам, что Вы не были сегодня на рабочем месте…

— Да нет у меня никакого рабочего места! — взмолилась несчастная девушка. — Нету! Я целый день по магазинам строительным носилась!

— Вы, Роза, девочка взрослая, должны понять: чтобы доказать свою невиновность, Вы должны предъявить мне своё алиби. Детективы читаете?

Девушка кивнула.

— Вот! — радостно продолжал я. — Наверняка знаете, что такое алиби.

— Что такое презумпция невиновности, — буркнула девушка, — я тоже знаю.

Я захохотал:

— Розочка! Милая! Вы не читайте зарубежные детективы! Читайте наши, отечественные. Там про эту самую презумпцию неплохо рассказано. Вам нужны доказательства? Так вот они! — я разложил перед девушкой кипу её документов. Делая вид, что сам всматриваюсь в них, я наблюдал за тем, как Роза меняется в лице. — Вот ваша трудовая книжка с записью о том, что Вы приняты на работу массажисткой в соответствии с приказом номер таким-то и сертификатом номер таким-то… Вот Ваша санитарная книжка, в которой указано, что такого-то числа Вы проходили медицинский осмотр, — не обращая внимания на то, что девушка отчаянно вертит головой, отрицая всё и вся, я продолжал следить за её лицом. М-да, версия полковника о продаже документов начинает подтверждаться.

— Это не мои документы! — Роза пыталась защищаться. — Вернее, мои, но я не работала там.

Я изобразил на лице крайнюю степень изумления. Роза старательно объясняла:

— Я их потеряла… Вернее, у меня их украли. Сначала я думала, что мы их при переезде потеряли, а потом поняла, что их просто украли.

— Вы заявляли в милицию?

— Конечно, — Роза цеплялась за любую возможность