не мог по той или иной причине пока прояснить ему Александр, то, возможно, прояснить это смог бы Рафа. Ведь он был там, он ему и помог. Тревожить лишний раз Александра, задавать ему какие-то глупые вопросы ему не хотелось, особенно если те же самые вопросы можно было задать другому человеку, который специально поехал туда их решать. Петро достал телефон и посмотрел на дисплей. Было начало четвертого. Не лучшее время для звонка. Но звонить он и не собирался. Он нашел в записной книжке номер Рафы, набросал ему лаконичное сообщение и нажал на кнопку «отправить». Он не ожидал получить ответ до утра, в конце концов в это время спал даже Рафа, но лишь только он переступил порог дома, телефон слабо завибрировал в кармане, давая таким образом понять, что ответ уже прилетел.

В этот раз нервы его не шалили. Всё было медленно и спокойно. Петро вытащил телефон из кармана и внимательно прочитал то, что высветилось на дисплее. «Брат всё ришил завтра буду в раёне шести зайду расскажу да». Утверждение или вопрос? Какой-то код по типу Энигмы, зашифрованный каким-то гением криптографии, или просто набор случайных символов на клавиатуре какого-то разблокировавшегося в кармане устройства? Петро сначала поморщился, потом выругался, и лишь через минуту, прочитав сообщение еще несколько раз, понял его смысл и невольно улыбнулся. Рафа не был бы Рафой, если бы он научился писать нормально по-русски. Никто не требовал от него мастерства Толстого, но если бы он хотя бы умел расставлять запятые, процесс коммуникации с ним стал бы легче и приятнее в разы. Впрочем, хоть и не с первого раза, но сообщение он понял и отправил в ответ ему утвердительное «хорошо, жду».

Он прошел через гостиную, остановился напротив часов, сверил время с временем мобильного телефона, подправил стрелку (часы стабильно убегали каждые день на несколько минут вперед) и направился к кровати. Но по дороге, проходя мимо столика, взгляд его невольно заметил наполненную наполовину бутылку виски. Она будто позвал его к себе, будто крикнула ему «пс-с-с, старина, не проходи мимо» и Петро, несмотря на всё доводы и возражения внутреннего голоса, который в тот ночной час являлся обликом морали, не смог сказать «нет» старому другу, тому единственному, кто был искренне верен ему все эти годы.

Когда он проснулся, было уже поздно. Он не знал который час, но по общему своему состоянию и по тому, что спать уже совершенно не хотелось, он сразу понял, что выспался очень даже хорошо. Он приподнялся с кровати, скинул ноги на пол и уперся локтями в колени. Ночные или уже утренние посиделки с самим собой дали о себе знать, и тупая боль забарабанила пульсирующими ударами по голове. Снова на душе было гадко, снова какое-то отвращение к самому себе, снова… Но чего винить себя лишний раз?! Ведь он напился не просто так. Он вспомнил повод, который заставил его вчера так «надербаниться», и голове его вдруг стало легче. В конце концов, это был действительно повод, а не один из тех праздников вроде «дня рыбака» или «дня работника лесной промышленности», которые он иногда, даже сам не ведая об этом, отмечал до поросячьего визга. Хотя, если говорить уже совершенно честно, то повод не нужен был ему уже давно. Он знал, что у него были проблемы, но как он сам любил говорить: «осознание проблемы было уже частью пути к ее решению». И он боролся с этой проблемой методом ее осознания уже много и много лет.

Он засунул ноги в тапки, встал с кровати и медленно побрел на кухню. Но по дороге, в гостиной, он вдруг увидел что-то, что заставило его вздрогнуть и остановиться.

– Что за черт? – прохрипел он сиплым с бодуна голосом и сделал несколько шагов по направлению к настенным часам, которые почему-то не ходили. Их стрелки показывали двенадцать часов ровно. Двенадцать ночи или двенадцать дня, но обе стрелки стояли в одинаковом положении – в самом верхнем вертикальном. Петро нахмурился. Странное совпадение. Жутковатое. Но совпадение ли? Он посмотрел вниз. Большие гири из чугуна, сделанные в виде еловых шишек, лежали на полу. Наверное, вчера он забыл их завезти и часы, отработав ресурс завода, остановилась в это самое время. Но который был час? Он подошел к мобильному телефону и нажал на кнопку включения дисплея. Не включился. Телефон был разряжен.

– Нормально вчера посидел, твою мать! – он нашел зарядку и воткнул ее в телефон. Через несколько секунд телефон пикнул и на дисплее появилось время 14:38. – Четырнадцать тридцать, мать его, восемь! – он бросил телефон на стол и пошел на кухню. Есть хотелось так, что, казалось, он смог бы съесть всё, что было в холодильнике, только вот проблема, там не было ничего, ну или почти ничего. Он подогрел пиццу и с особой жадностью, почти не пережевывая проглотил один за одним все ее куски. В конце концов, вчера он высосал почти пол бутылки вискаря, о каком здоровом питании могла идти речь сегодня? В это время из комнаты, там, где оставил он включенным телефон, послышались звуки нескольких входящих сообщений и он поспешил вернуться в комнату, чтобы их прочитать.

Куча сообщений от Шабаича и все в разное время. Чего он хотел от него? Он открыл одно из них – сообщение о пропущенном вызове, открыл второе – то же самое. Открыл третье – опять. Может он опять хотел денег? Петро думал позвонить ему, но вдруг (и он даже вздрогнул) в конце списка пришедших сообщений, в четырнадцать ноль семь, то есть почти пол часа тому назад, сообщение о пропущенном вызове от Андрея.

Петро подошел к стулу и опустился на него. Почти целую минуту рассматривал он этот список пришедших к нему сообщений, пытаясь найти в этой какофонии электронных посланий какой-то смысл. Но его не было. По крайней мере его он не видел. Через минуту Петро открыл последнее сообщение, пропущенный вызов от Андрея, выбрал телефон звонившего и нажал на кнопку звонка. Голос с той стороны послышался не сразу, а где-то через пол минуты.

– А-а-а! Команданте, ну чё не отвечал?! Дрыхнешь, наверное! Бухал вчера что ли?

Петро поморщился. Такое отношение к себе он мог терпеть только ради большой цели. Но самое страшное во всем этом было то, что этот придурок умудрился попасть в самую цель.

– Да нормально всё, спасибо, – проговорил он нарочито бодрым голосом, стараясь по эмоциональной направленности приблизиться к голосу Андрея. – Да было