У неё отличные зубы, а грудь и плечи ещё лучше.

- Ну так что, давай уже займёмся делом?

- Нет, подожди, - его, честно говоря, задевает то, что она так легко им манипулирует, - объясни мне, что происходит. Почему я?

- Я решила, что пора завести детей…, - начинает Людмила.

- Стоп, не ври мне, - резко говорит Горохов, он даже не заметил, что перешёл на «ты». - Или ты скажешь, зачем всё это затеяла, или я просто уйду.

Инженер сказал это холодно и твёрдо. Сказал таким тоном, что она перестала улыбаться. Пару секунд молчала, а потом заговорила:

- В компании, в которой я работаю, есть программа сбора высококачественного биологического материала естественного происхождения для селекции. Твои гены и мои при скрещивании могут дать качественное потомство.

«В компании, в которой я работаю… Я не помню названия этой компании, скорее всего, она его и не называла в прошлый раз. Интересно, что это за компания? Нужно будет выяснить это».

Он глядел на неё серьёзно, почти строго, но такая версия в устах этой изворотливой бабёнки звучала более правдоподобной, чем версия о том, что она решила стать мамой.

- Селекция? – переспросил он. – Это выведение… новых типов животных. Или что-то подобное. Я читал, что выведение людей… это направление называлось евгеникой и считалось лженаукой.

- Древние из некоторых видов животных, благодаря селекции, всего за двадцать поколений могли вывести породу от мелкого домашнего любимца и до охотника, и даже до убийцы.

Горохов читал про таких животных. А сейчас он думал о её словах, хотя близость соблазнительного тела прекрасной женщины и мешало его размышлениям. Тем не менее… Потомство, селекция, будущее, новые люди… Это было немного странно, раньше подобные вопросы о потомстве его не интересовали, но теперь ему казалось, что это неплохая мысль. А Людмила, придвинувшись к нему и положив руку ему на бедро, выше кобуры револьвера, уже почти шептала:

- Древние выводили любую породу, которую планировали. Значит, и с людьми такое возможно, понимаешь, и твои гены могут поучаствовать в этом деле. Ты и я можем дать отличное потомство, у него будут прекрасные няни и учителя. Они вырастут, и им подберут такие же сильные пары для продолжения селекции. Пойми, это не похоть, не забава, не развлечение, это реальное дело, это создание новой, совершенной формы человека. А если ты по какой-то причине не хочешь близости, - она отвернулась от него и из панели двери достала пластиковую баночку с крышкой, - то можешь сделать это сам. Или я тебе сделаю.

Что говорить, эта женщина умела убеждать, хотя с её телом эта её способность в данном случае была не очень нужна.

- Нет, не нужно, - он положил ей руку на грудь, грудь была твёрдой, тяжёлой. – Предпочитаю размножаться естественным путём.

- Помочь тебе раздеться?

- Потом. Разденусь перед вторым разом, - он взял её за руку и стал разворачивать, - дай-ка я погляжу на твой зад.

Теперь её лицо выражало умиротворение, она лежала на диване заднего сидения, почти не оставив ему места, её ноги с крашеными ногтями были опять уложены на спинки передних сидений. Горохов хотел закурить, но она стала его подгонять.

- Не засиживайся. Меня Юрок может хватиться.

- Да ты уже придумала, что ему сказать, - ответил он и начал одеваться. Горохов поглядел на её резной профиль и вдруг понял, что не может и близко назвать её возраст. – Слушай, а у тебя ещё дети есть?

- Четверо, - она подняла ноги и упёрла их в потолок кабины.

Горохов понял, что она не врёт. Почувствовал это. Всё, что она говорила до этого, до этого момента, было делом, а последнее слово она произнесла, что ли… с теплотой.

- Две пары близнецов, – продолжила Людмила. – Мальчики.

Инженер почувствовал, что двигался в нужном направлении, нужно было продолжать этот разговор.

- И сколько им? - он не торопясь натягивал сапоги.

- Старшим восемнадцать, младшим шесть.

«Врет – не врёт? Хрен её поймёшь, на теле и намёка нет на перенесённые беременности, да и сколько ей тогда лет?».

- Не скучаешь по детям?

- Скучаю… Наверное, поэтому хочу опять быть беременной.

- Хочешь быть беременной? – вот уж чего инженер от неё услышать никак не ожидал. – Говорят, тошнота и ещё всякое… Тяжело, мол…

- Ерунда всё это, - Людмила наконец опустила ноги, наклонилась, взяла свою одежду с переднего кресла, - Е-рун-да… Беременность – это счастье.

Она стала одеваться. А ему не хотелось, чтобы эта женщина прятала своё прекрасное тело в одежду. Он положил руку ей на плечо. Провёл по спине до попы.

- Подожди, не одевайся, может, ещё…?

- Нужно ехать, Юрок будет искать, а с ним лучше не косячить, - сказала она, надевая бельё.

- Что, ревнивый?

- Ужас, своих людей ко мне первое время приставлял. Узнает - попытается тебя убить, а нам с тобой нужно дело сделать, – последние слова были сказаны уже по-деловому холодно.

«Нам с тобой». Это, конечно, звучало красиво, но инженера не обманывало.

- Дело, ну ладно… Мне понадобится транспорт в верхнем городе. Боюсь, с моим мне будет не уйти.

- Мордашёв найдёт тебе транспорт, – она уже забыла про их близость. – Говори, что нужно?

- Квадроцикл с тонированной кабиной. И ещё мне нужна будет лестница и место, где нет камер, чтобы я смог перелезть стену.

- А ты разве сам не планировал путь отхода, без нашей помощи?

Он молчал. Просто смотрел, как она одевается.

- Я всё устрою, - сказала Людмила, натягивая штаны, - всё, давай, целоваться не будем.

- А я смогу увидеть детей, когда они родятся? – спросил инженер, уже берясь за ручку двери.

Она взглянула на него… Раздражённо и твёрдо произнесла всего одно слово:

- Нет.

Горохов вылез из квадроцикла и пошёл к тому камню, где оставил свой транспорт. А навстречу ему шёл бородатый Иван. Они разминулись, и бородач при этом произнёс достаточно вежливо:

- До свидания, господин инженер.

- До свидания, - ответил Горохов и вдруг подумал,