мой отец совсем недавно поймал меня на горячем. Вадим, оказывается, тоже имеет чуйку.

Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на Вадима передо мной, который облокотился об дверной косяк и сложил руки на груди. Видимо, ждет объяснений, но я молча поднимаюсь, не решаясь искать оправдания.

— Яра, — зовёт низко и требовательно.

Моё сердце забилось с такой волнительной силой, что даже немного закружилась голова.

— Что ты делаешь? — чеканит он каждое слово.

Молчу. Да и что я ему сейчас скажу? Он имеет полное право злиться, так как он ложился спать и не подозревал, что я соберу вещи и решу тихо уйти, чтобы найти Кирилла, а позже связаться с Гордеевым. Черти, как он так быстро проснулся и спохватился моей пропажей?

— Не это ли искала? — он достает из кармана спальных штанов ключ.

Знаю, что не имею право возмущаться, и как только оно проскальзывает на моём лице, опускаю голову пониже. Чувствую себя, как в детстве, когда подралась с девочками в школе, и стою перед родителями, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как себя оправдать.

— Умница, что попробовала усыпить мою бдительность. И спасибо, что не додумалась использовать снотворное, — неожиданно говорит Вадим, и я изумленно поднимаю голову, вперив свой взгляд в серые глаза. Мне послышалось? — Но теперь я не выпущу тебя из квартиры ни под каким предлогом. Переодевайся и ложись спать, — меня морозит не от зимнего холода, а от его тона.

Он обижен. Понимая это, взгляд Вадима ошпаривает меня изнутри только своим взглядом, когда я чувствую свою вину. Но я же его не обманула… Хотела только защитить, так же, как он это делал на протяжении стольких недель!

— Вадим, я хотела, как лучше… — тихо шепчу я.

Черт. Неужели он не спал? Или я громко одевалась? Шумела замком? Не понравилась подушка? Почему он проснулся? Хотя… Если бы не он, кто знает, на что я могла пойти ради него… Вдруг бы действительно пустили пулю в лоб.

Очередной раз уберег от неприятностей… Но внутренне я с этим не согласна.

Вадим отправляется в спальню, и я за ним. Неожиданно он начал меня раздевать, но при этом не смотрит в глаза, молчит. Мне не по себе от этого всего. Присаживается, снимает с моих ног кроссовки. Немного напрягаюсь, потому что вспоминаю, как Гордеев не раз раздевал меня лично, чтобы зверски наказать.

Немного волнительно, когда я остаюсь в одних трусах и майке, но, наверное, я настолько ошеломлена его действиями, что послушно стою и не шевелюсь. Вадим спокоен, сдержан, даже не блуждает своим заинтересованным взглядом по моему телу, когда я оказываюсь перед ним в нижнем белье. Ведет к кровати, как ребенка, и ждет пока я лягу, чтобы накрыть одеялом. Не целует, ничего не говорит, продолжает игнорировать мой взгляд и ведет себя отстранено.

Он выходит из спальни, тихо закрыв за собой дверь. Несколько минут слышится шуршание в прихожей и его шумные шаги по студии, словно он что-то выискивает. Точно слышу, как он пьет воду из-под, перекусывает чем-то из холодильника.

И вдруг… Там что-то падает, шумно, очень громко. Наверное, тот милый деревянный столик… А с него ваза с цветами.

Мне страшно. Вадим в настоящей тихой ярости, хотя мне демонстрировал полное равнодушие… Не хочу, чтобы он заходил в спальню в таком состоянии.

Меня начинает трусить.

Я слышу, как он ходит по квартире, а затем отправляет в душ на долгие полчаса. В этот момент я немного успокаиваюсь, но ни о каком сне речь не идет. Я задерживаю дыхание, когда Вадим направляется в спальню и по пути тушит свет громкими хлопками по светильникам. Теперь пришло моё время для поучительных разговоров?

Но Вадим остается молчалив. Заходит и тихо прикрывает дверь. Он просто ложится в кровать, сразу поворачиваясь ко мне спиной, оставаясь на своей половине.

И всё.

Он не собирается со мной выяснять отношения, не собирается кричать, ругать или что-то ещё… Вадим просто молчит, а меня выворачивает наизнанку и распирает от непонимания.

Я уже так себя накрутила, что сейчас чувствую вину вдвойне.

Нужно извиниться.

Да, нужно, но я не могу привести в порядок даже своё собственное дыхание, не то, чтобы связать несколько слов в грамотное предложение. Сбито дыша, я осторожно пододвигаюсь к нему немного ближе, и хочу прикоснуться к его плечу, провести по напряженным мышцам своей ладонью, немного утихомирить его гнев…

Едва прикоснувшись, он дергает плечом. Пренебрежительно, словно не желает больше, чтобы я к нему прикасалась… Чтобы никогда не прикасалась. Сердце больно сжалось от этого болезненного осознания, а горло оцепило раскаленное железо от сдерживаемого всхлипа. Рыдания рвутся наружу, но я себя держу в руках. Сказать ничего не удается, поэтому выждав минуту, пробую прикоснуться к нему ещё раз.

— Ярослава, не нужно. Ложись спать, — его тон безжалостен ко мне.

Внутри всё покрывается морозной коркой льда от такого ответа, и слезы бесконтрольным градом падают на постель. Горло болит от подавленных всхлипов, и ощущение такое, словно я проглотила его слова, а они поцарапали меня внутри.

— Вадим, — с моих губ срывается жалкий шепот. — Пожалуйста… — слезы заливают всё моё лицо горячим и соленым сожалением.

— Нет. Ты сделала свой выбор, когда намеривалась сбежать, — отвечает он, отодвигаясь на самый край.

Это был удар. Настоящий. По лицу, по сердцу, по моим чувствам. Во мне всё горит, но Вадим даже ко мне не прикоснулся, даже мне запретил к нему прикасаться!

Я ощущаю, как моё тело дрожит. Опускаюсь на подушку и смотрю на его спину. Я виновата, знаю… Но я не хочу навредить ему тем, что нахожусь рядом, наслаждаюсь его руками, греюсь на горячей груди, испытывая счастье. Он слишком хороший, чтобы платить за мои ошибки. Не хочу, чтобы он держал на меня обиду или злился на меня, но и не могу ничего толково объяснить, захлебываясь эмоциональными слезами.

Зарываясь в клочок одеяла, заглушаю своё шумное и сбитое дыхание. Меня будто что-то ломает изнутри, и я вздрагиваю, когда хочет вырваться отчаянный всхлип, который больше похож на удар под дых, нежели на нормальную реакцию вдоха при таком состоянии.

Я держусь минуту. Вторую. Может, даже третью…

И не выдерживаю. Это настоящая пытка — смотреть, как он отвернулся и молчит. Нужно успокоиться. Я отбрасываю одеяло, и уже хочу встать, предчувствуя, как выпущу истерику в горячем душе, но Вадим оборачивается и перехватывает меня за предплечье.

— Ну что же ты со мной делаешь? — негодует он, пододвигаясь ближе, притягивая меня к себе и в этот