к Виельгорскому. Граф был единственным из людей, которому умирающий сказал, что любит его1645.

Был ещё один человек, с которым разлучиться Пушкину было особенно тяжело. Екатерина Карамзина была первой любовью поэта1646. Невзирая на плачевный исход романа, Пушкин никогда не мог забыть его1647. Не терпя фальши и сентиментальности, Пушкин сохранял тон лёгкой насмешки, когда вспоминал первую любовь. Но над его сердцем она имела неизъяснимую власть до последнего часа. 28 января 1837 г. умирающий дважды просил, чтобы позвали Екатерину Андреевну. Карамзина пожала руку умирающему и, отойдя от его постели, перекрестила издали. Пушкин вновь позвал её к себе, сказал тихо: «Перекрестите ещё» и поцеловал руку1648. Смерть подтвердила, что дар любви, целомудрие коренились в самой натуре великого поэта.

В покоях собрались жена, все члены семьи, ближайшие друзья. Из них умирающий выделил троих: Екатерину Карамзину, Михаила Виельгорского и Александра Тургенева. Последнему он дважды пожал руку1649. Тургенев всю жизнь проявлял интерес к судьбе Пушкина, многократно хлопотал за него. Историк был человеком европейской образованности и много времени провёл за рубежом. Поэт находил удовольствие в общении с ним, обсуждал книжные новинки Запада. В последние месяцы друзья виделись очень часто, иногда по 2 и 3 раза в день. В образе жизни и положении этих людей было много общего. Николай I не доверял своему камергеру, брату известного декабриста. Поэт находился под негласным надзором полиции. Размышляя о своей дружбе с Пушкиным, Тургенев писал: «Он как-то более полюбил меня, а я находил в нём сокровище таланта, наблюдений и начитанности о России»1650.

Перед смертью поэт вспомнил о своих лицейских товарищах. По свидетельству К.К. Данзаса, он промолвил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать»1651.

Раненый не вспомнил ни Соболевского, ни Нащокина и забыл вписать в реестр свой долг последнему.

Жуковский был маститым писателем, получившим признание двора и общества. Пушкин всегда мог рассчитывать на его дружескую помощь и совет, но при этом ему приходилось выслушивать менторские наставления. Вяземский значительно отдалился от Пушкина в последние месяцы его жизни.

Проститься с поэтом 28 января приехала Элиза Хитрово. У Пушкина больше не было сил, и он чувствовал близкую кончину. Раненый положил руку на пульс и произнёс: «Смерть идёт». Элизу не пустили к умирающему. Наблюдавший сцену Тургенев записал: «Приехала Ел. Мих. Хитрова и хочет видеть его, плачет и пеняет всем; но он не мог видеть её». На другой день Хитрово вновь приехала и на коленях простилась с умирающим1652.

Кончина

В поединке на Чёрной речке поэт получил смертельную рану. Пуля перебила бедренную вену, раздробила крестец и, глубоко войдя в живот, осталась там. Кишечник повреждён не был. Раненый так описывал доктору своё состояние: «Я чувствовал при выстреле сильный удар в бок и горячо стрельнуло в поясницу»1653. Хирург Арендт констатировал, что состояние больного безнадёжно. Уезжая, он сказал Данзасу: «Штука скверная, он умрёт». В.Ф. Вяземской доктор сказал, что раненый, быть может, не переживёт ночи1654. Под утро состояние раненого ухудшилось. От 5 до 7 утра Пушкин испытывал нечеловеческую боль: «…взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из орбит». «Зачем эти мученья? – спрашивал поэт, – без них я бы умер спокойно»1655. Пушкин «кричал ужасно, почти упал на пол в конвульсии страдания»1656. Немного придя в себя, он велел слуге подать ящичек, в котором хранились пистолеты. Приказ был исполнен, и раненый спрятал оружие под одеяло. Предупреждённый слугой, Данзас отобрал пистолеты. Пушкин признался, что хотел покончить с собой, чтобы избавиться от страданий1657.

Узнав о безнадёжном состоянии поэта, император уже в 10 часов утра 28 января поручил Жуковскому «запечатать кабинет Пушкина» тотчас после его кончины1658. В полдень 28 января Арендт сказал, что умирающий не протянет до вечера1659. Лейб-медик был опытнейшим военным хирургом и видел смерть в 34 сражениях. Но даже он трижды ошибался, предрекая раненому скорую смерть. Пушкин был физически очень крепким человеком. По словам А.И. Тургенева, «Пушкин сам сказал доктору, что он надеется прожить два дня»1660. Его слова сбылись.

Около 2 час. 28 января в дом Пушкина пришёл Даль. Он пытался ободрить раненого, но тот отвечал: «Нет, мне здесь не житьё; я умру, да видно уж так и надо». Ночью он много раз спрашивал время и подавал голос: «Долго ли мне так мучиться! Пожалуйста, поскорей!» Не отпуская руки Даля, поэт говорил, что страдает не так от боли, как от тоски: «Ах, какая тоска! Сердце изнывает!» На совет Даля не сдерживать стоны отвечал: «Нет, не надо стонать; жена услышит; и смешно же, чтобы этот вздор меня пересилил; не хочу». Для облегчения страданий умирающему дали опиумные капли. Перед кончиной он говорил в забытьи, держа за руку Даля: «Ну, подымай же меня, пойдём, да выше, выше, – ну, пойдём!» Придя в себя, он пояснил: «Мне было пригрезилось, что я с тобой лезу вверх по этим книгам и полкам, высоко – и голова закружилась». Затем он перестал узнавать Даля и вновь стал просить: «Ну, пойдём же, пожалуйста, да вместе!»

Около 2 часов Пушкин произнёс: «Опустите сторы, я спать хочу». Вскоре же поэт как будто проснулся, глаза его широко раскрылись и он явственно произнёс: «Кончена жизнь», а затем на вопрос Даля, не услышавшего его, повторил внятно: «Жизнь кончена». «Тяжело дышать, давит», – были его последние слова1661.

Волею судьбы людьми, самыми нужными поэту в его последние дни, были Данзас и Даль. Доктор Даль был недолго знаком с Пушкиным. Несколько раз они виделись в 1832 г. в Петербурге и в 1833 г. в Оренбурге. Лишь в конце 1836 г. они возобновили знакомство в столице, но перешли на «ты» только 28 января. Данзас учился с поэтом в Лицее, но не принадлежал к кругу его самых близких друзей. Он избран был секундантом из-за безвыходного положения, после отказа англичанина Меджниса. Пушкин был уверен, что Данзас послушает его и не будет препятствовать поединку.

С первых часов раненый настойчиво хлопотал через Арендта, а затем через Жуковского о помиловании Данзаса. Но его просьбы неизменно отклонялись. По словам Е.А. Карамзиной, секундант предлагал отомстить убийце, на что умирающий отвечал: «Нет, нет, мир, мир»1662. Когда Пушкина спросили о Дантесе, записала В.Ф. Вяземская, он сказал: «Запрещаю кому бы то ни было мстить ему. Хочу умереть христианином. Я прощаю»1663. Через Данзаса раненый приглашал к себе для прощания друзей, доверил некоторые тайные поручения. Жуковский упомянул о