ранили». «Странно, – сказал поэт, – я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет… Впрочем, всё равно, как только мы поправимся, снова начнём»1578. Слова Пушкина доказывали, что он явился на поле боя с намерением застрелить Дантеса. Такими же были намерения кавалергарда в отношении своего противника.

В воспоминаниях Данзаса, записанных спустя четверть века, эпизод передан менее точно. Раненый Пушкин, произведя выстрел, будто бы спросил упавшего Дантеса, куда он ранен, а тот отвечал, что в грудь1579.

Скорбя о павшем поэте, Жуковский утверждал, что он был «убит человеком без чести; дуэль произошла вопреки правилам – подло»1580.

Мнение Жуковского воспроизводит легендарные данные. В действительности поединок был проведён в строгом соответствии с кодексом дуэли1581.

Дуэль Пушкина с Дантесом. Художник А. А. Наумов, 1884 год

Единственным отступлением от правил было то, что Данзас передал раненому пистолет из запасной пары стволов. Пушкин уронил свой пистолет, отчего ствол оказался забит снегом. Это и вызвало замену оружия. Секундант Дантеса заявил по этому поводу формальный протест, на который Данзас не обратил внимания.

Пушкин прибыл на Чёрную речку в нанятых по дороге санях. Геккерны проследовали в Новую Деревню в двух экипажах. После боя секундант усадил Дантеса в его сани и стал ждать. Извозчикам пришлось разобрать забор, чтобы перенести тяжело раненного Пушкина на дорогу. Неподалёку от места поединка находился экипаж Геккерна. Посол ждал исхода поединка, таясь на дороге за Комендантской дачей. После выстрелов он поспешил к месту боя. Данзас ответил согласием, когда Геккерны предложили ему воспользоваться их экипажем. Сам посол, найдя простые сани, вернулся домой окольными путями1582.

Царское письмо

Дорога в город была очень тяжёлой. Несколько раз Данзас принуждён был останавливать экипаж из-за обмороков и страданий раненого.

В распоряжении исследователя имеется записки трёх докторов, лечивших Пушкина. Они сохранились среди бумаг Жуковского. Из трёх записок только записка домашнего врача Пушкиных И. Спасского имеет дату. Документ писан писарским почерком, в конце его иным почерком написаны инициалы автора и дата: 2 февраля 1837 г.

В своих воспоминаниях Константин Данзас утверждал, будто Пушкин имел мало доверия к Спасскому1583. Но то ли Данзас был плохо осведомлён, то ли его подвела память. Ольга Сергеевна засвидетельствовала в письме от 24 октября 1835 г., что её брат Александр «верит в Спасского, как евреи верят в приход Мессии, повторяет всё, что тот говорит»1584.

Друзья поэта решили представить двору и обществу отчёт об обстоятельствах смерти поэта не от своего имени, а от лица нейтрального – Спасского. Именно этим объясняется сугубо официозный характер записки врача. Записка представляла Пушкина благонамеренным христианином и верноподданным царя. На документе имеется помета Жуковского. Особенности стиля наводят на мысль, что подлинным автором Записки был не врач, а Жуковский и его окружение.

Содержание Записки было таково. Доктор Спасский прибыл в дом раненого в 7 часов вечера и по желанию родных и друзей напомнил ему об исполнении христианского долга. Царский хирург Арендт, прибывший на Мойку ранее Спасского, уехал во дворец, откуда вернулся в 8 часов, после чего умирающий причастился. Утром 28 января Пушкин простился с друзьями. На вопрос Жуковского, что сказать царю, он отвечал: «Скажи, жаль, что умираю, весь его бы был». В ожидании Арендта поэт произнёс: «Жду слова от царя, чтобы умереть спокойно»1585.

А. С. Пушкин 29 января 1837.

Гравюра Л. А. Серякова по рисунку с натуры художника А. Н. Мокрицкого

Когда Пушкин принял причастие? Чтобы ответить на этот вопрос, надо точно установить время посещения его дома врачами. Первым, в 6.15 вечера, прибыл на Мойку Шольц, акушер, который помог Данзасу найти хирурга Задлера в доме Геккерна, где тот перевязывал рану Дантеса. К моменту ухода Шольца у раненого были, кроме Задлера, Арендт и Саломон. Жуковский явился в дом в 10 час. вечера и застал там одного Арендта. Последний вскоре покинул дом Пушкина и отправился в Зимний дворец, чтобы доложить о случившемся царю. Но Николай I в тот вечер был в театре и вернулся, как значится в камер-фурьерском журнале, в 10.55 вечера1586. Государь нашёл во дворце министра Нессельроде, командира кавалергардского полка Р.Е. Гринвальда и дивизионного генерала графа Апраксина, сообщивших ему о дуэли со слов Геккерна1587. Спасский пометил, что Арендт, уезжая от Пушкина, обещал приехать в 11 час. Жуковский поправил: «в час»1588. Задержка Арендта объяснялась тем, что Николай I решил написать записку Пушкину не сразу, а примерно через 2 часа после возвращения из театра. Около часа ночи к Арендту явился от царя фельдъегерь с приказом немедленно ехать к Пушкину.

А.И. Тургенев узнал о ранении Пушкина вечером. Он тотчас бросился в дом Пушкина, где застал Жуковского. В полночь Тургенев уехал, а с 2 часов ночи до 4 вновь был возле раненого. В 8 утра Тургенев послал из дома слугу узнать о состоянии Пушкина. В 9 час. он послал письмо сестре, которое следует считать самым раним письменным свидетельством о событиях 27 января. Тургенев помечал день и час составления своих писем и записок. Это позволяет выяснить, чему он был очевидец, а что знал с чужих слов. Как свидетель Тургенев записал разговор поэта с Арендтом, состоявшийся до полуночи: «Пушкин сам сказал доктору, что он надеется прожить два дня, просил Арендта съездить к Государю и попросить у него прощения Секунданту Данзасу… и себе самому». (Тургенев – сестре. 28 января. 9 час.)1589. Данные Тургенева совпадают со сведениями В.Ф. Вяземской, изложенными в письме Орловой. Княгиня Вера появилась в доме Пушкина в числе первых, ранее Арендта и Жуковского. По её словам, Пушкин просил Арендта «поехать к императору получить у него прощение себе (Пушкину) и своему секунданту»1590. Прощения себе поэт просил за то, что не выполнил обещания, данного царю.

Тургенев уехал от Пушкина в 12 ночи, не дождавшись возвращения Арендта в час ночи. В своём письме в 9 утра он кратко, с чужих слов изложил суть обращения царя к Пушкину. Через Арендта Николай I передал, что «если он исповедуется и причастится, то ему (царю. – Р.С.) это будет очень приятно и что он его простит»1591. Опираясь на сообщение Тургенева, П.Е. Щёголев допускает возможность того, что Арендт передал умирающему волю императора на словах, без письма. Однако такое предположение противоречит фактам. Уже в 11 часов утра 28 января, будучи на Мойке, Тургенев спешно написал второе