Шрифт:
Закладка:
– Все, хватит! – хватаю мага за шею, чтобы затем снести его телом несколько деревьев.
Сладкий запах цветения становится сильнее, а за ним в нос ударяет сам министр, появившись из ниоткуда. Отреагировать толком не смог, еле успел создать небольшой щит. Надоело проявлять никому не нужную вежливость и защищаться! Когда ещё смогу выбить всю дурь из этого мерзавца?
Для некоторых заклятий не нужно произносить слова или долго сосредотачиваться на плетении. Министра отбросило в воздух с такой силой, что он, пока летел, сломал несколько веток, а затем по приземлении снес ещё и дерево, подняв очередной снежный ворох из лепестков. Рассчитывать на то, что Трут очнется, не сто́ит, потому стараюсь подобраться к той, что его контролирует.
Мила стоит на месте и с легкой улыбкой смотрит в никуда. Министр понимает, что я хочу сделать, потому разносит все вокруг. Странно, что пользуется заклятиями, а не родовым огнем. Делаю ложный манёвр и создаю иллюзию, не чёткую, так быстро сделать качественный фантом невозможно. Иллюзия нападает на министра, а я пользуюсь этим, чтобы подобраться к Миле и… застыть на месте.
– Чему быть, того не миновать, – говорит она с улыбкой, такой грустной, что просто не могу поверить, что она лживая. – Игнат, убей себя!
Последний приказ из ее уст срывается быстрее, чем я могу сообразить, зачем она это делает. Отвлекаюсь на Трута и совершаю ошибку. Внезапная боль в левом боку заставляет снова обернуться к ней, чтобы увидеть, как она вынимает из моего бока кинжал, чтобы вонзить его вновь, но уже ближе к цели.
– Мила, – резко выдыхаю, когда она, обхватив рукоять кинжала обеими руками, почти вонзает его в мою грудь.
Трут рядом, опять появился, как чёрт из табакерки. Резкий удар стихийной магии должен был отбросить меня от нее. Должен был, но не отбросил, мы вместе отлетаем в сторону и падаем на покрытую лепестками землю.
Смотрю в такие знакомые зеленые глаза, вижу все то, что навсегда отпечатается в моей памяти как фантазия. Ее руки выпускают кинжал, будто и вовсе не держали его. По бледной щеке стекает одинокая слеза, пока она давится собственной кровью, вытекающей из уголка рта. Последние силы уходят на то, чтобы коснуться рукой моей щеки, то ли издеваясь, то ли извиняясь.
– Мила, Мила? Нет, Мила! Что ты наделал? Ублюдок! Что ты наделал?! – кричит Трут, схватив себя за волосы, а затем бросается к нам, пытаясь забрать ее у меня.
Она хрипит, хочет что-то сказать, кровавая дорожка ползёт по её щеке. Опускаю ее на землю и, не сомневаясь в том, что делаю ни секунды, вынимаю кинжал из ее груди. Белые лепестки под ней окрашиваются в красный. Заклятие исцеления дается просто, но магия не помогает, рана не затягивается, жизнь покидает ее.
– Не… та сестра, – прохрипела Мила перед смертью, захлебываясь в собственной крови.
Ее глаза погасли и опустели, но мне все ещё кажется, что она смотрит на меня. Я снова и снова повторяю заклинание, одно, второе, но ничто не способно вернуть ее к жизни.
– Ты, ты убил ее! – закричал мой бывший лучший друг и бросился на меня с кулаками, словно это что-то может изменить.
«Это так глупо, ее смерть глупая и бессмысленная», – так жестоко думал я, не понимая, что ее действительно нет.
Нет улыбки, нет лжи, ничего больше нет, только боль и мучительные воспоминания, которые никогда не забыть.
***
Знал ли я, что придется чем-то пожертвовать, когда связывался с Трутом? Знал, но связавшись с Наместником, не ожидал услышать голос Сержа Волда. Как же быстро он в роль вошел, чуть ли не с первых слов обрадовал смертным приговором для меня и моих пособников. Хорошо почти сразу спесь с него спала, или же лишнее уши ушли, и мы смогли поговорить. Не скажу, что разговор был приятным, Серж более требователен к выполнению законов, чем Трут. Даже закон про измену припомнил. По нему их всех ждёт неминуемая казнь, и мою жену тоже, как родственницу и соучастницу. Ее убьют, заодно и от меня избавятся, все просто и сложно одновременно.
В это мгновение больше всего захотелось плюнуть на всю эту страну, на ведьму и, утащив брыкающуюся жёнушку, свалить куда-нибудь подальше. Мимолётная слабость, которую отбросил сразу. Я не из тех, кто бежит от проблем, от прошлого и тем более от опасности.
Серж рассказал о короле и о том, что он жив и держится лишь за счёт странной магии Трута, никто не понимает, как старик ещё не умер. Это когда же министр успел освоить в магии то, чего не знаю я? Подозрительно, я бы подумал, что Трут как-то в этом замешан, если бы он не отдал бразды правления Волду.
Поскольку старший сын короля пропал, вся власть в стране под угрозой. У меня есть подозрение, что принц жив, но скорее всего в плену у ведьмы, и Фросман как-то со всем этим связан. Татьяну и мелкую Лафей, конечно, поймают и допросят комиссары, кто-то из них должен что-то знать. С министром финансов дела обстоят по-другому: его уже довольно давно никто не видел, с самой свадебной церемонии. Люди Трута и мои комиссары попробуют поискать его, но скорее всего не найдут. А вот когда разговор зашел о Пенелопе, Наместник совсем не обрадовал меня.
– И та зельеварка, с которой ты сбежал, тоже в этом замешена? – поинтересовался Серж.
– Она здесь ни при чем, – отвечаю с непоколебимой уверенностью в голосе, заставляя, кажется, самого себя в это поверить.
– Девочка из деревни, где уже много лет правит ведьма? Ты, правда, думаешь, что я в это поверю? – бывший генерал и не думает скрывать иронию в голосе.
Чем думал Трут, назначая его на эту должность? Хотя о чем это я, умом он никогда не блистал. Волд же обычный генерал, у него нет ни приспешников, ни антагонистов, все уверены, что у власти он не задержится. Легче лишить власти никому не известного генерала, чем вспыльчивого и опасного военного министра. Отчасти послы из других стран опасаются нашего министра, как огня, трудно играть в политические игры с хитрым, но очень вспыльчивым игроком. Правда стоит отдать должное, при
