Шрифт:
Закладка:
Из мемуаров Фридерики: «Подошел 1938 год, который роковым образом разделил нас со Стефаном. В этом году умерла моя свекровь, с которой мы были близки и любили друг друга. В те печальные дни Стефан был мне очень близок. Но то, чего я так опасалась после смерти его матери, произошло. Он заявил, что хочет быть свободен, хотя и заверял, что снова жениться не собирается».
В январе 1938 года Фридерика с Сюзанной уехали на три месяца в Париж, но после трагических событий в Австрии о возвращении домой не могло быть и речи: «Я считал, что предвижу все ужасы, которые могут произойти, если кошмарный бред Гитлера сбудется и он вступит в Вену – город, который отверг его, жалкого молодого неудачника, – как завоеватель. Но сколь робким, сколь ничтожным, сколь убогим оказалось мое воображение, как и воображение любого человека, по сравнению с трагедией, которая произошла 13 марта 1938 года, в тот день, когда Австрия – и тем самым вся Европа – стала жертвой неприкрытого насилия!»{405}
С этой траурной в истории Австрии даты шквал законов и унизительных ограничений, принятых против австрийских евреев и инакомыслящих, нарастал с устрашающей силой. Евреев лишали имущества и гражданства, выгоняли с работы и вытесняли из квартир, расположенных в центре города. Детей отчисляли из школ, студентов из университетов, почтенных профессоров вынуждали мыть холодные мостовые. «Набожных белобородых евреев сгоняли в святые храмы, где гогочущие молодчики заставляли их бить поклоны и хором кричать: “Хайль Гитлер!” Ни в чем не повинных горожан отлавливали на улицах, как зайцев, и заставляли до блеска отмывать солдатские нужники». В венских газетах в июне 1938 года можно было прочитать: «В Вене евреям запрещено посещать городские сады и парки. Таким образом, для отдыха им отведено лишь главное кладбище, где имеется участок с еврейскими захоронениями».
В последний раз в своем родном городе Стефан повидается с профессором Фрейдом в ноябре 1937 года. После аншлюса, обыска на Берггассе, погрома в квартирах учеников и в помещении психоаналитического общества доктор и вся его семья с помощью принцессы Марии Бонапарт тайно покинут Австрию и транзитом через Францию попадут в Лондон. В то же время Вену навсегда покинет и брат писателя Альфред Цвейг. Имея чехословацкое гражданство, он с женой без препятствий получит вид на жительство в Швейцарии. Правда, спасая свою жизнь, не успеет спасти «жизнь» фабрики, и когда в 1941 году немцы оккупируют Чехию, акции фабрики в Райхенберге, несмотря на протест Альфреда, выкупит немецкая компания «Vereinigte Färbereien AG».
При содействии адвокатов Альфред к началу лета добился разрешения на выезд матери во Францию, но немощная женщина восьмидесяти четырех лет не имела сил покинуть оккупированный город. Когда нацисты запретили евреям выходить на улицу и сидеть на скамейках, двоюродный брат Альфреда и Стефана Эгон Франкл приехал в квартиру родной тети, чтобы помогать ей в делах по дому. Но по очередному правилу (господи, как же много их было придумано!) евреям запретили находиться в одной комнате с арийцами чистой расы, после чего сиделка умирающей Иды Бреттауэр бессердечно покинула ее квартиру. Альфред каждый день звонил Франклу, а затем передавал неутешительные новости Стефану в Лондон. Десять дней спустя, 23 августа, уставшая от жизни, слепая и глухая женщина, мать двух прекрасных сыновей, так никогда и не увидевшая внуков, не ставшая бабушкой, потеряла сознание и скончалась. Ее похоронили рядом с мужем на еврейском участке венского кладбища. После ее смерти в квартире на Гарнизонсгассе, 10, пропадут все фамильные драгоценности семьи Бреттауэр.
«Я не стыжусь признаться – настолько время извратило наши чувства, – что у меня не оборвалось сердце, я не зарыдал, когда пришло известие о смерти моей старой матери, которую мы оставили в Вене, но, напротив, я почувствовал своего рода облегчение, сознавая, что она наконец избавлена от всех страданий и невзгод»{406}.
Весь чудовищный период до и после аншлюса Стефан продолжал вести мучительный бракоразводный процесс, и морально сломленной Фридерике ничего не оставалось, как защищаться от новых атак и подавать встречные иски через адвокатов. Денег у нее почти не было, и, к счастью, суд, состоявшийся 22 ноября 1938 года, обязал Цвейга выплатить все ее судебные издержки и покрыть расходы на переезд после продажи дома. «На Рождество 1938 года я получила – о сколь печальный подарок! – “уведомление” о состоявшемся разводе». Покинув Австрию в конце года, Фридерика с дочерями переехала во Францию в деревню Круасси недалеко от Парижа. На следующий год Аликс выйдет замуж за онколога Герберта Штёрка (1908–1978), сына того самого погибшего под лавиной в Тирольских Альпах врача Эриха Штёрка. Мужем Сюзанны станет кинорежиссер Карл Хёллер (1911–1993), с которым она будет счастлива в долгом браке в Америке.
* * *
Австрийский счет Цвейга, на котором хранилось 73 408 шиллингов, включая деньги от продажи дома, к концу 1938 года был заморожен, а затем и вовсе заблокирован. Писатель нес серьезные финансовые потери, и мало того что не успел потратить ни первой, ни второй части от продажи дорогого сердцу особняка, так еще и прочувствовал на своей шкуре так называемый «еврейский налог на имущество». Адвокат Йозеф Гейрингер (Josef Geiringer, 1894–1994) составил список его активов в Австрии и Германии, с тем чтобы владелец заявил о них властям в соответствии с положением «о еврейском налоге». Суммарная цифра в 255 тысяч рейхсмарок складывалась из его доли от продажи венской квартиры семьи на Гарнизонсгассе, 10, авторских гонораров на счетах немецких издательств и будущих поступлений с еще не проданных предметов из коллекции рукописей. В итоге после всех «корректировок» писатель не позднее 15 августа 1939 года должен был уплатить четырьмя частями сумму в размере 48 600 рейхсмарок на счет налогового управления Моабит-Вест в Берлине. Как прямо указано в выписке по счету, продление срока не предоставлялось «ни при каких обстоятельствах».
В конце 1938 года в Стокгольме в издательстве «Bermann-Fischer» был напечатан первый тираж романа «Нетерпение сердца» (хотя на книге указан 1939 год). Первоначально автор замышлял назвать его «Смерть от сочувствия», о чем сообщал Фрейду 15 ноября 1937 года: «Работаю над одним очень трудным, зато не длинным психологическим романом, который будет называться “Смерть от сочувствия” и покажет, что слабость, неполное сочувствие, не готовое на последнюю жертву, убийственнее насилия. Это возвращение в ваш мир, и книга вторгается в сферу медицины – это меня утешает».
Уже во вступлении к роману автор четко указывает на «настоящее время», в которое он работал над книгой – 1938 год. Со знанием дела говорит, что в Вене в этот безрадостный период только ленивый не обсуждал, будь то по телефону с родными, со случайным попутчиком в транспорте или
