— Ошибаешься, — Мила качнула головой. — Их намного больше. Даже на вкус мы очень разные. Я такая же, как кошка. Тебя орки съедят с удовольствием, а мною побрезгуют. Ну, или тоже съедят, если уж совсем жрать нечего будет. Мы с тобой даже пахнем иначе.

— Тебя это беспокоит?

— Нет, конечно. Не это меня беспокоит.

— Всё равно, — перебила я Листвард. — Жизнь даётся один раз.

— Я в курсе, — Мила качнула головой. — И что с того? Я уже лишалась своей жизни. Но жизнь не захотела меня отпускать. И вот я снова сижу на кровати, дышу воздухом, произношу слова и беспокоюсь о всякой ерунде. Но это был не мой выбор. Мне навязали судьбу «хвостатой». Если бы я могла выбирать, я никогда бы на неё не согласилась. Так что мне не жалко свою жизнь. Я готова её потерять ради надежды сбежать от предначертанной судьбы. Это как пожертвовать железной монетой в надежде на узелок золотых дублонов. Хотя на железную монету тоже можно что-то купить. Горсть сушёных бобов, например. Потому она имеет ценность, и в какой-то степени её так же жалко терять. Но на узелок золотых дублонов можно жить долго и счастливо, наслаждаясь каждым моментом своей жизни.

— Что значит, ты лишилась своей жизни? — спросила я нахмурившись.

— Однажды я покончила с собой, — сказала Листвард и опустила взгляд. — Только «хвостатые», сами по себе, очень живучие. Меня вовремя нашли и выходили.

— Что⁈ — я вздрогнула. — Зачем ты это сделала⁈

— Меня одолело отчаяние, — вздохнула кошка. — Однажды я поняла, что значит быть «хвостатой» на самом деле, ужаснулась этому и захотела сбежать от такой судьбы.

— Так! Подожди! Давай с этого места поподробнее. Что могло с тобой случиться, что ты даже решила на себя руки наложить? Ты же дочь аристократа. Ты изначально не такая, как остальные «хвостатые».

— Да не особо важно, чья я дочь, — Мила вздохнула. — Я, правда, жила, как девочка из знатного рода. У меня было всё то, что бывает у детей богатых родителей и никогда не бывает у детей «хвостатых». Я прятала хвост под пышными юбками, а ушки под кудряшками париков, бантиками, чепчиками, шляпками. Папа возил меня по балам и различным торжествам, всюду представляя, как свою дочь. Я была знакома со множеством настоящих детей дворян и даже дружила со многими из них. В те годы я наивно уверовала в то, что я одна из них и ничем от них не отличаюсь. Что я тоже девочка из их круга. Что все мы равные друг другу и они мои настоящие друзья.

— Тебя кто-то раскрыл? — догадалась я.

— Нет, — Мила мотнула головой. — Просто однажды я влюбилась в одного мальчика. Он вскружил мне голову и украл моё сердце. Ты не представляешь. Это было словно какой-то чудесный сон наяву. Причём он первый, а не я, начал проявлять симпатию.

— Вы с ним поцеловались, и он понял, что у тебя во рту клыки? — снова высказала я предположение.

— Да нет же! Никто меня не раскрывал, — отмахнулась Листвард. — Просто не успел. Но постепенно всё шло к этому. Я, действительно, думала ему признаться, и честно рассказать, что у меня хвост под юбкой. Мне казалось, он меня поймёт и примет. Я была уверена, что он добрый, ласковый, удивительный человек и искренне любит меня так же, как я его. Сама я души в нём не чаяла. Любовь совершенно вскружила мне голову. Но однажды на балу я его потеряла. Все веселились, а его не было. Это было поместье знакомых маркизов. Я прошлась по залу, спустилась во двор, услышала какой-то шум и свернула за угол. Тут я чуть сознание не потеряла от увиденного. Мой любимый мальчик избивал стеком служанку, и эта служанка была «хвостатой». Бедная девушка была вся в крови. Кровь была и на руках моего любимого и на его одежде, даже на лице. Несчастная выла от боли, умоляя пощадить её, а мой любимый остервенело избивал её и, казалось, откровенно наслаждался страданиями жертвы. Его смех я никогда не забуду. Как потом выяснилось, он хотел привезти мне какой-то подарок, чтобы порадовать меня, но его служанка забыла эту вещь дома.

Мила на секунду замолчала, и я увидела, как на её глаза навернулись слёзы.

— Я думала, он тебе изменил, — сказала я в тишине.

— Да лучше бы изменил, — Листвард зло поморщилась. — Но он пытался меня успокоить и извиниться за ту неприглядную картину, что мне довелось увидеть, говоря, что «хвостатые» это просто мусор, мерзкие отродья, тупой скот, и они не стоят моих слёз. В ту минуту мой ванильный, надуманный мир разбился вдребезги. Я окончательно осознала, что я есть для людей на самом деле. У меня такие же уши спрятаны под париком. Мне жутко повезло, что я так и не успела их показать или всё бы закончилось ужасно. Я же просто одна из множества других «хвостатых». У меня только ошейника на шее нет. Но это потому, что я обманом сняла его с себя. Я обманула всех и незаконно занимаю своё место под солнцем. Как только моя ложь раскроется, всё рухнет в тот же миг, и я погружусь в ад. В тот вечер я вернулась домой совершенно опустошённая. Сон не шёл. Я сходила с ума от отчаяния и безысходности, без конца проливая слёзы, оплакивая себя и свою участь, а на рассвете сделала петлю из верёвки от балдахина, и повесилась в своей спальне.

— Боже! — я покачала головой. — Как хорошо, что ты не умерла.

— Наверное, — Мила пожала плечами. — Но я решила, что раз эта жизнь мне не нужна, я разменяю её на надежду обрести другую судьбу. Я дала себе слово, что не остановлюсь ни перед чем и сделаю всё, что угодно, чтобы достичь счастливого финала своей истории. Пусть даже весь мир будет против меня.

— Ты потому носишь с собой кинжал?

— Ага, — кошка кивнула. — Я