словно замешкался даже - забегал глазами меж дверей двух закрытых келий, не то потерявшись, не то услыхав что-то нежданное внутри одной из них.

Мы сейчас стояли в очень плохо освещенном коридоре, под потолком которого болталось несколько жаровен-светильников. Или не жаровен, а именно волшебных светильников - какое-то слишком чистое белое сияние исходит из этих чаш. Но им в донышки я, боюсь не загляну, те на высоте трех метров болтаются, не меньше. Впрочем, да - это явно магические лампочки, только вот...

- Убери! - прошипел мне под руку святоша, заставляя меня вернуться в реальность и куда-то прятать пирожок. - Быстро!

Я возмутился.

- Да че не так-то?

- Сейчас зайдем, там мой учитель будит и еще кто-то есть, но я не знаю, давай уже, давай... - протараторил парниша, жестом веля мне поторопиться.

Поманив меня за собой, он отворил тяжелую дверь из цельного куска древесины и сунул внутрь шею - спросил что-то, получил ответ, и прошел уже полностью. Я поспешно затолкал недоеденный пирожок в карман, там же и спрятав его в инвентарь системы. Потом дожую, чего уж делать.

- ...и где ты их таких находишь, Казухико? - послышалось изнутри еще даже до того, как я ввалился в очень тесную, с низким потолком келью. Волосами на макушке ощущаю близость дощатого перекрытия, об которое я точно стукнусь, если попытаюсь чуть приподняться на носочки.

Остальное убранство комнатушки тоже было весьма скудным, обустроенным по-спартански. Кровать, стул и стол, на столе освещает пару бумажек и кружку с карандашами простая восковая свеча. На кровати, привалившись спиной к стене, располагался один мужик, только что говоривший, и за столом рассиживается уже второй. Ничем не примечательная серая внешность европеоида у обоих, типовые белоснежные рясы и среднестатистическая комплекция. Хотя нетипично высоким был уровень того второго, который на стуле примостился, да и очков здоровья у него ого-го, побольше чем у меня будет...

Непростой дядя, пускай и одет в заурядные одежды священника без знаков отличий - такие же, в какие были затянуты все работники этой церкви.

« ??? »

Уровень: [ 24 ]

Здоровье: [ 149/149 ]

Гуманоид.

Но куда больше меня ошарашило имя моего недавнего сопровождающего - оно проявилось там, заменив вопросики сразу же, как прозвучали те самые слова...

« Казухико »

Уровень: [ 6 ]

Здоровье: [ 55/55 ]

Гуманоид.

Кто-кто, прошу прощения?

- Приветствую вас, - тот, что на кровати, бегло пробежался по мне взглядом, на мгновение задержавшись только на моих обнаженных руках, - молодой человек, в моей скромной обители. Вы бы знали, по скольку раз на неделе мой ученик приводит сюда несчастных и болезных, вы бы знали...

Я молча покивал, аккуратно скидывая с плеча котомку и опуская ее на каменный пол близ входа.

- Простите, учитель, я...

- О-о... - послышалось из того угла, где восседал высокоуровневый фанатик. - Занятно!

В последнем слове я уловил этакий научный интерес с горькой каплей сочувствия. А еще, пока он говорил - все остальные молчали. И продолжали молчать, когда этот серый, неприметный тип двадцать четвертого уровня поднялся со стула и подступил ко мне. На татуировки даже не посмотрел, плевать ему было - сразу вцепился мне в левую руку и требовательно потащил вместе с собой ближе к столу, к единственному источнику света в келье.

Посадил он меня, короче говоря, на стул, где сам раньше сидел, и стал осматривать и прощупывать место проклятия - пальцами его мне проминал, поглаживал, и постоянно при этом на меня косился, пронзительно глядя прямо в глаза. Словно никак не мог дождаться желанной реакции.

- Как вы утратили зрение? - как бы между прочим поинтересовался у меня мужчина. Похоже, он уловил нездорово слабые отсветы свечи в моем левом глазу. Бельма у меня там, может, и не было, но вполне было возможно заметить некоторое помутнение. Еще по прошлой жизни все это понимаю, на правом подобная беда была...

Ответил я предельно лаконично.

- Пожар.

- Пламя, говоришь... - покивал каким-то своим мыслям священник, продолжая все явнее и настойчивее меня тормошить. Постукивает по выступающей из плоти косточке локтя, давит все сильнее, и даже зачем-то пощипывает. И все заглядывает мне в лицо, следит за глазами, за мимикой, вообще за всеми моими шевелениями.

Почему-то начало напоминать о себе внушаемое откуда-то извне раздражение. Зашевелились и смутные, подзуживаемые проклятием желания настучать по башке всем присутствующим в монашеской келье, но совсем слабо. Подавить упомянутые соблазны было совсем нетрудно.