Шрифт:
Закладка:
— Эти дети — потомки племени «индиго»? — задал вопрос Яха.
— Как тебе сказать, Яха, с тех времен здесь так все перемешалось. В основном одни метисы. Но львиная доли индейской коренной крови явно течет в малышах.
— А их родители?
— Из-за отсутствия санитарии и медицины жители резервации живут недолго. К тому же, геноцид, пусть в малой форме, но все равно присутствует и в настоящее время, и если краснокожий в одиночку угодит в криминальный закоулок, то он вероятнее всего оттуда не вернется. Отвечая на твой вопрос: шаманов племени «индиго» практически не осталось. Может, где-то в отдаленных глубинках, на последнем отчужденном издыхании…
Яху охватила заметная печаль. Он погрустнел и поник головой. Для Молдована удручающий факт оставался действительностью, с которой ничего не поделаешь, кроме как принять ее.
— Как же тогда ты узнал об интересе со стороны мафии? — прервала тишину Марго, когда компания возвращалась медленной уставшей походкой в ресторан.
— Я всегда поддерживал связь с племенем…
— Он же избранный, — напомнил Яха, перебив друга. — Телепатия и обыкновенная магия…
— Не в этом даже дело, — спокойно отреагировал Молдован, — большинству нет до исторической справки и народном достоянии никакого дела. Молодежь хочет сбежать из гетто в большой город. В основном, я выхожу первым на связь с племенем. Здесь дети моих друзей, воспоминания, малая родина. Поэтому, когда поступило сообщение об угрозе, я поспешил прилететь сюда.
— Погоди, — пытался состыковать данные пират, — ты же, насколько мне известно, тюремный срок поменял на военный контракт?
— Все верно. Я заключил контракт с частной компанией и отправился на СВО. Там со мной связались и я прилетел в резервацию.
— Как? — хором спросили странники.
— На вертолете.
— Ты спер вертолет у вояк? — шокировано воскликнул Яха.
— И перелетел на нем океан? — добавила Лизи.
— Да, — спокойно и без какой-либо манерности заявил Молдован. — Я же сказал, что обожаю небо…
— Тебя же будут искать…
— Да я постоянно в розыске.
Абсолютной непосредственности можно было лишь усмехнуться.
— Не, — отыграв фамильярность за всех, бросил Яха, — я больше по океану… Если и скрываться от власти, то среди необитаемых островов и океанских волн…
Компания усмехнулась, осознавая, как им повезло с уникальными гангстерами.
— Каждый свою стихию выбрал, — подытожил Молдован, но затем неожиданно обратился к Кириллу и Маше. — А вы какую выбрали?
Ребята растерялись от неожиданного вопроса, но Яха поспешил на помощь:
— Ха, эти бандерлоги всем Магелланцам фору дадут! Прикинь, они встретились в психушке, оттуда рванули на товарняках через всю Европу, каким-то образом всех надули и сбежали из лагеря беженцев, с какими-то уголовниками добрались до Португалии, доплыли до каменного острова, и там я их уже героически спас. Кажется, ничего не упустил?
Кирилл с Машей захохотали в голос и закачали головой.
— Все так и было. С нами, правда, был еще один друг. Он отправился обратно домой.
— А эти засранцы взяли меня на мушку, — Яха начал фантазировать театральную сценку, — и такие говорят: «Вези нас в Америку, мальчик, и водочки не неси, мы виски пьем!»
Новая волна смеха, а Яха продолжал пародировать кадры фильма.
— Вы путешествовали на товарняках? — переспросил отстраненно от общего шума Молдован.
— Да.
— Вы пересекали Сибирь?
— Нет. Мы начали вблизи Москвы. Но Антон стартовал с Дальнего Востока.
Молдован сделал небольшую паузу, а затем сказал:
— Если когда-нибудь еще возьметесь так путешествовать, то езжайте через Сибирь. Нет ничего не земле прекраснее русской тайги. Она навсегда независима от человека и в этом ее свобода. А зачем вам Америка?
Ребята снова задумались, понимая, что нет определенного мотива их действий, поэтому любой ответ подходил.
— Биг-Сюр.
— Почему Биг-Сюр?
— Мы в какой-то момент оба поняли, что нас тянет туда неведомой силой. А потом, когда все легко стало даваться, то осознали, что это наша судьба, — убедительно постарался завернуть Кирилл.
— Вы хотите там остаться жить?
— Мы живем повсюду, — заявила Маша. — У нас нет конкретной точки в пространстве. Мы просто будем бродяжничать по тихоокеанскому побережью, а потом отправимся в другие края.
— То есть вы повстречались с Магелланцами и попали сюда случайно?
— Нет. Мы внутри ауры.
— Что это?
— Когда делаешь все правильно.
— Как вы это понимаете?
— Мы свободны и счастливы.
Молдован мгновенно переработал информацию и задал вопрос:
— Аура касается лишь вас?
— Мне иногда кажется, что она касается не только нас, не только этого мира, не только этой жизни, и не только огромной вселенной, — заявила Маша, а затем поставила формальную ироничную точку к своим припадкам. — В первую очередь, она касается моего психического заболевания…
Кирилл посмеялся и добавил:
— Нам повезло, что мы сумасшедшие. Теперь будто бы мы можем делать все-все на свете.
Молдован ничего на это не ответил, а лишь погрузил выводы глубоко в необъятное сознание. Что он мог сказать, посоветовать и предсказать в силу своих сверхъестественных способностей, никто не знал. Никто этого не хотел, даже он сам. Поэтому в его руках внезапно появилась старая побитая гитара.
— Я хочу вам сыграть, — он действительно хотел выразить и передать больше таящегося глубоко в душе, но ему были известны не только словесные способы.
— Это же «Малышка»! — заискрились глаза Яхи, полные теплых ассоциаций с гитарой. — Она еще жива!
Пират погладил нежно инструмент и уселся к остальным друзьям за стол. Минорное вступление, а затем всем знакомые слова:
— Я просыпаюсь в холодном поту… Я просыпаюсь в кошмарном бреду…
Путешественники ощущали по коже мурашки и подступающие к глазам слезы от красоты. Они подпевали и чувствовали, как песня живет в подсознании миллиардами голосов, когда-то исполнявших эту песню и так же переживающих чистую любовь. Невидимая связь превращала людей из разных времен, разных локаций в единое целое. Яркие ниточки соединяли сердца вселенной, позволяя чувствовать благодать единым организмом.
— Сядем с отцом, сядем вдвоем… На крылечке до утра… До утра …
Новое неописуемое, но такое знакомое чувство тоски по родному дому и невозвратным временам.
— А река течет, по дну гоняет камушки… Да напечет нам бабушка оладушки…
Подобно кукловоду, Молдован внушал эмоции и играл на струнах души окружающих марионеток. Он заглядывал в глаза каждом, находил тайники, а пальцы машинально подбирали аккорды, и звучали новые теплые слова песни. Казалось, не найти лучшего момента и окружения на всем свете. Море, небо, джунгли, покой стали частичками освободившихся от страстей товарищей. Молдован отсекал слой за слоем, обнажая душу.
— Здравствуй… Здравствуй… Сияешь… Сияю… Который час?… Двенадцатый примерно…
Маша вдруг застыла, ее тело показалось ей чужим, обездвиженным
