Я просверлил настырного священника не слишком дружественным взглядом, но Холмс вынул трубку изо рта и выпрямился в кресле, будто старый гончий пес, услышавший сигнал, что лисица вспугнута. Он указал на диван, и наш задыхающийся визитер и его взволнованный спутник опустились на диван бок о бок. Мистер Мортимер Тридженнис сохранял власть над собой больше, чем священник, но подергивание его худых рук и блеск в его темных глазах доказывали, что его обуревают такие же чувства.

– Я расскажу или вы? – спросил он священника.

– Ну, поскольку открытие, в чем бы оно ни заключалось, сделали вы, а его преподобию оно известно, так сказать, понаслышке, пожалуй, рассказывать лучше вам, – сказал Холмс.

Я перевел взгляд с кое-как одетого священника на элегантный костюм его жильца, и меня позабавило отразившееся на их лицах изумление, вызванное такой простенькой дедукцией моего друга.

– Быть может, мне следует сначала кое-что объяснить, – сказал священник, – и тогда вы сможете решить, выслушаете ли вы подробности из уст мистера Тридженниса, или же нам необходимо поспешить к месту этого загадочного происшествия. Так вот, наш присутствующий здесь друг провел прошлый вечер в обществе двух своих братьев, Оуэна и Джорджа, и своей сестры Бренды в Треданник-Уоллес, их доме, неподалеку от старого каменного креста на пустоши. Он оставил их вскоре после десяти часов за игрой в карты вокруг обеденного стола в полном здравии и отличном расположении духа. Нынче утром, привыкнув вставать рано, он до завтрака отправился прогуляться в том направлении, и его нагнал экипаж доктора Ричардса, и тот объяснил, что едет в Треданник-Уоллес по срочнейшему вызову. Мистер Мортимер Тридженнис, разумеется, поехал с ним. В Треданник-Уоллес он обнаружил нечто страшное и необъяснимое. Два его брата и сестра сидели вокруг стола совершенно так, как когда он с ними расстался. Карты все так же были разложены перед ними, а свечи в подсвечниках полностью сгорели. Сестра, бездыханная, откинулась на спинку кресла, а братья сидели справа и слева от нее, хохоча, вопя и распевая, несомненно, лишившись рассудка. Все трое, покойница и двое безумцев, хранили на лицах выражение невероятного ужаса – застывшая гримаса страха, на которую было жутко смотреть. В доме не было признаков присутствия кого-либо, кроме миссис Поттер, старой кухарки, она же экономка, которая объяснила, что всю ночь крепко спала и не слышала ни звука. Ничего не украдено, ни малейшего беспорядка и ни малейшего намека на то, какой ужас мог убить женщину, а двух крепких мужчин свести с ума. Таково вкратце положение вещей, мистер Холмс, и если вы поможете нам разобраться в нем, то совершите поистине благое дело.

До этой минуты я еще надеялся, что каким-то образом мне удастся убедить моего друга не отказываться от тихой упорядоченной жизни, ради которой мы и поселились тут. Однако одного взгляда на его сосредоточенное лицо и сдвинутые брови было достаточно, чтобы понять тщету этой надежды. Некоторое время он сидел молча, поглощенный этой загадочной драмой, которая смутила наш покой.

– Я займусь этим случаем, – сказал он наконец. – На первый взгляд дело выглядит исключительным. Вы сами побывали там, мистер Раундхэй?

– Нет, мистер Холмс. Мистер Тридженнис рассказал мне о случившемся, вернувшись в мой дом, и я сразу поспешил посоветоваться с вами.

– Как далеко до дома, где произошла эта необычная трагедия?

– Примерно миля от берега.

– Ну так мы пойдем туда вместе. Но прежде я должен задать вам несколько вопросов, мистер Мортимер Тридженнис.

Тот все это время хранил молчание, но я заметил, что его лучше контролируемое волнение превосходило нескрываемое возбуждение священника. Он сидел, устремив тревожный взгляд на Холмса, его бледные щеки опали, худые пальцы были судорожно переплетены. Побелевшие губы вздрагивали, пока он слушал жуткие подробности страшного несчастья, постигшего его близких, а его темные глаза словно хранили отражение ужаса произошедшего.

– Спрашивайте о чем хотите, мистер Холмс, – сказал он торопливо. – Тягостно говорить об этом, но я скажу вам всю правду.

– Расскажите мне про вчерашний вечер.

– Что же, мистер Холмс, я поужинал там, как упомянул преподобный, и мой старший брат, Джордж, предложил затем партию в вист. Мы сели играть примерно в девять часов. Я ушел в четверть одиннадцатого, оставив их весело играть.

– Кто вас проводил?

– Миссис Поттер уже легла, а потому я сам открыл входную дверь и закрыл ее за собой. Окно комнаты, где они сидели, было закрыто, но штора не опущена. Утром дверь и окно были по-прежнему закрыты, и нет причин полагать, что в дом проник кто-то посторонний. Тем не менее они сидели там, помешавшись от ужаса, а Бренда лежала мертвая, ее голова свешивалась с ручки кресла. То, что я увидел там, будет жить в моей памяти до конца моих дней.

– Факты, вами изложенные, бесспорно, поразительны, – сказал Холмс. – Насколько понимаю, у вас нет никакой теории, объясняющей случившееся?

– Нечто дьявольское, мистер Холмс, дьявольское! – вскричал Мортимер Тридженнис. – Нечто потустороннее. Что-то проникло в эту комнату и погасило свет их разума. Какое человеческое средство могло бы сотворить подобное?

– Боюсь, – сказал Холмс, – если действовало нечеловеческое начало, то дело не по силам и мне. Тем не менее мы должны перебрать и отбросить все естественные объяснения, прежде чем принять подобную теорию. Что до вас, мистер Тридженнис, я полагаю, вы были в каком-то разладе с вашими братьями и сестрой, раз они жили вместе, а вы снимаете комнаты?

– Именно так, мистер Холмс, хотя дело прошлое и все уладилось. Мы владели семейным оловянным рудником в Редруте, но продали его одной компании и могли жить в полном достатке. Не отрицаю, возникли разногласия, как поделить деньги, что привело к некоторому отчуждению. Но все было прощено и забыто, и мы вновь стали наилучшими друзьями.

– Вспоминая проведенный с ними вечер, вы не находите ничего, что могло бы пролить свет на эту трагедию? Подумайте хорошенько, мистер Тридженнис, нет ли подробности, которая могла бы помочь мне.

– Абсолютно ничего, сэр.

– Ваши родные были в обычном настроении?

– Превосходнейшем.

– Они не были склонны к нервозности? Никогда не проявляли страха перед воображаемой опасностью?

– Ничего подобного.

– Следовательно, полезного мне добавить вы ничего не можете?

Мортимер Тридженнис на минуту серьезно задумался.

– Пожалуй, кое-что мне припомнилось, – сказал он наконец. – За столом я сидел спиной к окну, а Джордж, мой партнер, лицом к нему. Я заметил, что он сосредоточенно смотрит через мое плечо. А потому обернулся и тоже поглядел. Штора была поднята, окно закрыто, но я различил кусты по ту сторону газона, и на миг мне почудилось, будто между ними что-то движется. Я даже не мог бы сказать, человек это был или животное, но у меня мелькнула мысль, что там кто-то есть. Я спросил Джорджа, на что он смотрит, а он ответил, что у него возникло такое же ощущение, как у меня. Вот и все, что я могу добавить.

– Вы не пошли посмотреть?

– Нет. Сочли это не стоящим внимания пустяком.

– Следовательно, вы расстались с ними без каких-либо дурных предчувствий?

– Без малейших.

– Мне не вполне ясно, каким образом вы узнали о случившемся так рано поутру.

– Я просыпаюсь очень рано и обычно прогуливаюсь перед завтраком. Нынче утром я только-только вышел из дома, когда меня нагнал доктор в своем экипаже. Он сказал мне, что старая миссис Поттер прислала за ним мальчишку с просьбой приехать незамедлительно. Я прыгнул на сиденье рядом с ним, и мы покатили. Там мы заглянули в эту жуткую комнату. Свечи и огонь в камине, видимо, догорели и погасли сами собой уже давно, и они сидели в темноте, пока не занялся рассвет. Доктор сказал, что Бренда умерла по меньшей мере шесть часов назад. Никаких признаков насилия. Она просто лежала поперек ручки кресла с этим выражением на лице. Джордж и Оуэн распевали отрывки песен и бормотали невнятицу, точно пара больших обезьян. Смотреть на это было ужасно! Не знаю, как я выдержал, а доктор стал белее полотна. Он прямо-таки рухнул в кресло почти в обмороке. Мы уж подумали, не пришел ли конец и ему.

– Поразительно, просто поразительно! – сказал Холмс, вставая и беря шляпу. – Пожалуй, Уотсон, нам лучше пойти в Треданник-Уоллес без промедления. Признаюсь, мне редко выпадали дела, которые сразу же ставили передо мной столь необычную проблему.

В это первое утро наши розыски не сдвинулись с места, но с самого начала его отметило происшествие, произведшее на меня самое зловещее впечатление. К месту трагедии вел узкий извилистый