Один раз она уже потеряла своих детей. И уяснила, что никто не защитит их лучше, чем мать.

– Мама, я хочу писать, – жалобно проговорила старшая дочь.

– И я, – присоединилась младшая.

Катерина потерла заледеневшие ладони друг о друга, улыбнулась через силу и протянула девочкам руки.

– Ну что же, пойдем в туалет?

Однако выйти им не удалось – зашел полковник, раз уже виденный Катериной в компании беременной женщины. Вопросительно, тревожно зашумели люди, приподнимаясь с мест.

– Стрелковский. Игорь Иванович, – представился он. – Прошу вас проследовать за мной в более безопасное место.

Шаги десятков подавленных, испуганных людей гулко отражались от стен коридора. Катя шагала в середине толпы мимо множества дверей, ведущих, по всей видимости, в такие же огромные каюты, как та, в которой их изначально разместили. Что-то шипело на периферии, и она не сразу поняла, что различает слова, которые раздавались из-за запертых створок.

– Ведьмассс! Темная кровьссссс, идиссс к намссс!

– Она не ссслышшшит…

– Ведьмасссс!

Катерина оглянулась – но никто не реагировал, кроме нее. Сдвинулась вместе с детьми к стене, прижалась к одной из дверей: она была заперта, но ручка вдруг рассыпалась прахом, хотя Катя ее не касалась. Герцогиня, сжимая в руках ладони детей, скользнула в темное помещение, закрыла за собой дверь.

Проходящим мимо не было до этого дела.

– Мама! Мама! – запищали дети. – Темно!

Кате в шею ткнулся ледяной нос. Царапнуло клыками, и она дернулась скорее от неожиданности, чем от страха.

– Не бойссссся, – прошелестело из темноты. Сверкнули зеленые глаза – и еще, и еще. Пар двадцать, не меньше.

– О, мамины шипучки! – обрадовалась старшая, успокаиваясь.

– Они, – проговорила Катя спокойно, одной рукой нащупывая макушку старшей и прижимая ее к себе, второй поглаживая плечо младшей. – И они сейчас расскажут, что здесь делают.

– Мы давноссс здессь живемссс, – прошелелестело ей в ответ. – Здессь и нижессс темноссс, как в нашшших пещерахссс, никого нетссс, тут чассовня, ты тут, сильные темные тут, хорошшо!

– А меня зачем звали? – Катя прислушалась к происходящему в коридоре, но ее никто не хватился.

– Хотимссс тебяссс уберечь, и малыссшшшей тожессс! Копаютсссс ссссюда, – зашумели змеептицы.

– Кто? – изумилась Катерина тихо.

– Плохие сссоздания, злыессс, не должны такиесс ссссуществовать! – заволновались сомнарисы наперебой. – Они убьютссс вассс, если доберутссся.

– Кто нас убьет, мама? – со слезами вопросила Лиза.

– Никто, – с уверенностью ответила ей Анечка. – Ты что, не слышала, дядя Саша скоро нас спасет!

– Здессссь есссть ход, но онссс защищен магичесссски… намссс не пробитьссся…

– Но можноссс ссспрятатьссся, мы вассс защитимсссс…

Катя гладила детей и слушала змеептиц. По спине от страха тек пот.

– А вы не можете убить их до того, как они сюда докопаются? – прошептала она. – Снаружи?

– Ссслишком ссветло, – зашипели сомнарисы, – намссс нужно, чтобы не было ссссссолнца.

– И ссслабыессс мыссс…

– Нужно немногоссс кровисс, сссильной кровиссссс…

– Вы же знаете, что я дам, сколько смогу, – твердо пообещала Катя.

– Ссслабаяссс… Попроси взятьссс у сссильного темногоссс, который здессссь есть, – хором залебезили сомнарисы, как умильные щенята. Разве что хвостами не завиляли. – Попросиссс! И если не будет сссолнца, мы сссправимссся!

– Я не знаю, о ком вы, но поговорю с местной хозяйкой, – вздохнув, пообещала Катя, и тут распахнулась дверь. Змеептицы с шипением бросились по углам, а человек, чей силуэт вырисовался в проходе, с изумлением отшатнулся, сотворил знак Триединого.

– Герцогиня, – проговорил он, вглядываясь в темноту, – что происходит? Это же сомнарисы!

В его голосе был не страх – благоговение.

Катя, щурясь, разглядела полковника Стрелковского.

– Они, – твердо сказала она. – Вы не боитесь?

– В Храме Всех Богов я иногда видел их, – он ошарашенно тронул короткий светлый ежик волос и спросил: – Но что вы с ними здесь делали?

– Общалась, – ответила Катя. – Они хотят помочь, полковник. Отведите меня к Дорофее Ивановне, пожалуйста.

Дети ни в какую не хотели оставаться без нее – и Катя так и прошла наверх, с двумя влипшими в ее ладони девочками. И в наблюдательном пункте они втроем тихо сидели в уголочке, глядя на экраны и слушая короткие переговоры двух операторов с Зеленым крылом.

Стрелковский оставил их и ушел наверх, за Латевой.

Катя понимала, что ее не должно было здесь быть, что ей бы в жизни не показали ни этот центр, ни бункер, если бы оставалось кому присмотреть за нею вне пункта наблюдения. Но почти все бойцы сейчас были задействованы наверху. И поэтому их оставили под условным присмотром операторов.

На экранах видно было, как единственный щит с то и дело проявляющейся сегментарной решеткой сотрясается от взрывов и ударов прыгающих охонгов. Как отбиваются маги, как отстреливаются бойцы. Видно было и то, какую огромную дыру проделали странные черные люди-насекомые в холме – Катя похолодела, осознав, о чем и ком говорили сомнарисы и для чего людей уводили в другую часть бункера.

Здесь взрывы ощущались сильнее и слышались, как глухие удары в колодце.

Дорофея Ивановна вошла в пункт, резкая, пахнущая дымом и порохом – но при виде Катерины и детей взгляд ее неуловимо смягчился.

– У вас ровно минута на изложение сути дела, – предупредила она. И мягко погладила младшую девочку по голове.

Катя уложилась в тридцать секунд. И на лице Латевой не дрогнул ни один мускул, когда она услышала про сомнарисов.

– У вас ведь нет предубеждения к духам Смерти? – осторожно спросила Катерина.

– Сейчас я и нежить расцеловать готова, если она нам поможет, – скрипуче отозвалась Дорофея Ивановна. – Тем более что я видела твоих друзей на ночных записях. Могла бы и раньше меня с ними познакомить.

Катя слегка смутилась:

– И вы понимаете, о чьей крови они говорят?

– Вариантов немного, – Латева поднесла к губам рацию и проговорила: – Майор, спусти сюда студентов и Макроута.

Через пять минут в темной каюте минус третьего уровня происходило первое в новейшей истории совместное совещание с духами смерти. Дуглас Макроут им не удивился, но поклонился со всей почтительностью, да и духи шипели в его сторону очень благосклонно. А Матвей и Дмитро и вовсе от изумления и усталости не могли вымолвить ни слова. Разве что Поляна то и дело пялился на Катерину, переводящую особо шипящие пассажи, с совсем уж неземным восторгом.