Нервы сдали окончательно. И обычно сдержанный Ларс уже не понимал, что творит. Он бросился на райнарца резко, раздирая в клочья его одежду.

Марриг, хоть и не являлся молодым и горячим, все еще оставался сильным мужчиной. Он отвечал на выпады Алландэра, пытался достать до него в ответ своими когтями.

Удар… еще один. 

Райнарцы запрыгнули на стол, заставленный бокалами с дорогими напитками, которые посыпались в разные стороны с оглушающим звоном. 

Осколки разлетелись по всему полу, вино и шипучие аперитивы попадали на платья приглашенных дам и дорогие костюмы альтерран. Гости шарахались в стороны, чтобы не попасть под горячую руку райнарцев.

Ярость придавала Ларсу силы, заглушала здравый смысл. Он месил лицо Маррига с непередаваемым удовольствием, а потом схватил его руками за плечи и с силой бросил в другой стол, заставленный блюдами. Раздался треск от проломленного пластика. А потом и женские крики.

— Я тебе покажу землянку! Хотел подсунуть мне своих девиц и этим шантажировал? А потом просто продал то, во что мы вкладывали жизни? — громко прорычал Ларс.

— Ларс! Нет! Остановись! — раздался звонкий голосок Тины. — Я не позволю тебе никого убивать на празднике отца! — Она прикрыла рот ладонью, а глаза округлились.

Ее слова остановили Ларса, мгновенно отрезвили. Он поднял наполненный кровавым туманом взгляд на девушку, ради которой был готов свернуть горы. Разжал когти — и Марриг свалился на пол, держась за окровавленное горло.

— Я люблю тебя, Тина! И готов убить за тебя любого.

Она открыла рот от удивления, глядя то на него, то на Ульфина, который сдерживал охрану, не позволяя мешать другу сводить с Марригом счеты. 

— Даже сегодня вы умудрились мне все испортить, — холодным тоном заявил Кастор, приближаясь к райнарцам и Тине. 

Он щелкнул пальцами — и охрана бросилась, чтобы забрать раненого Маррига, который все еще метал в Алландэра ненавистные взгляды. А слуги тут же принялись убирать последствия погрома. Гости же сбились компаниями поодаль и только шушукались.

— Вечеринка окончена. А с вами двумя я хочу побеседовать наедине. — Кастор обвел беспристрастным взором Ульфина и Ларса, а потом поманил их в сторону лестницы.

Тина

Я понятия не имела, что отец сегодня сделает такое заявление. Нет, мы, конечно, говорили с ним на эту тему, вскользь, но не думала, что он решится на такой ход конем.

А еще я до последнего не верила, что Ларс и Ульф придут на вечеринку. И когда увидела их среди гостей, то обомлела и не могла вымолвить ни слова.

Одетые в дорогие камзолы с вышивкой, в сапоги из светлой кожи...

Статные, ростом выше большинства альтерран. Безумно красивые.

С горящими чуть раскосыми глазами в обрамлении темных полос и невероятными ушами, которые ловили каждое слово, произнесенное моим отцом.

Я знала, что новость их шокирует, но не настолько же…

В конце-то концов, Кастор действительно мой отец. Каким бы тираном они его не выставляли. Он единственный родной мне человек во всей Вселенной. Да, в нем не было тепла, во всех его действиях чувствовался расчет. Но от этого я не стала относиться к нему хуже.

Я дожидалась окончания разговора, переминаясь с ноги на ногу, пока за мной присматривали три альтерранина. Перед глазами все еще стояла драка райнарцев, голос Ларса, когда он признавался мне в любви, и взгляд Ульфина, который хотел прорваться ко мне через всех гостей.

Сердце тревожно ныло, ведь я понятия не имела, о чем говорит с ними Кастор Далингер. Я в отчаянии опустилась на диван, нервно сминая пальцами дорогое платье.

Наконец-то дверь открылась, раздались шаги, и я нетерпеливо подскочила.

Мужчины вышли из кабинета. А я бросилась к ним, но остановилась, прижатая к полу строгим взглядом Кастора.

— Отец, мне нужно поговорить с ними. Прошу, не препятствуй.

— Хорошо, можете поговорить. Вам все понятно? — повернулся он к райнарцам.

Они переглянулись и кивнули.

Мы вышли на балкон, где мое платье и волосы тут же принялся трепать теплый ветерок. Мы находились в одной из резиденций Кастора, но жили в другой. Эту отец, как мне сказали, использовал для разных целей: приемов, конференций...

Меня окружили с двух сторон Ларс и Ульф. От них веяло живым тестостероном, а еще пахло приятным парфюмом, хотя вид обоих после драки был довольно потрепанным.

Я не знала, что сказать, хоть и сама вызвалась с ними говорить. Перед тем я видела их желание прояснить ситуацию и услышать мою версию событий. А теперь растерялась.

— Что он вам сказал? — смогла произнести через лишь пару минут, когда отдышалась.

Я вдруг представила, как Кастор отчитывает парней за испорченный праздник, ругает, как нашкодивших котов. И меня это сравнение улыбнуло.

— Он уволил Маррига. И заключил с нами договор, милая. Мы действительно будем работать вместе. Завтра ты вылетаешь на Райну, — первым прервал молчание Ульфин.

— Неужели? — удивилась я. — И он не поставил никаких условий?

— Как же… Конечно, поставил. Если Кастор узнает, что мы… эмм… пытаемся к тебе домогаться или ты ему на нас пожалуешься, он выгоняет нас из управления корпорацией. И забирает тебя обратно на Треокс. Сугубо служебные отношения.

— А разве вы не удивлены его… объявлением? — осторожно спросила я.

— Скажем так, это лучший исход из всего, что мы предполагали. Он рассказал, что ты ничего о нем не знала, но мы и сами так думали, — ответил Ларс.

— А как же… привязка? — сглотнула я. — Разве ее никто из вас не учел?

— Ты ее еще чувствуешь? — прошептал Ульфин с приятной хрипотцой.

Я зажмурилась, пытаясь распознать свои ощущения, как вдруг поняла, что прежнего чувства, от которого нам всем сносило головы, больше нет.

Оно прошла, как я и ожидала, ведь мы достаточно долго находились далеко друг от друга. Теперь мы могли себя контролировать. Но не могли удержаться в ином. Я по-прежнему чувствовала в себе огонек и желание остаться с этими мужчинами.

Но и признаваться им не собиралась. Обойдутся. Особенно после того, что за беспредел устроили в зале во время приема.

— Нет, не чувствую. Она исчезла. И я рада, что вы больше не считаете меня шпионкой.

— Нам стоит извиниться за это недоразумение, — склонил голову Ларс.

— Ты же простишь нас, милая? — бархатным тоном произнес Ульфин.

Сами они два ушастых недоразумения, в которых меня