— Это имеет значение?

Тон Уилла был беспечен, но Лэйд, умевший по одному только виду отличать настоящий красный перец от той дьявольской смеси из киновари и крахмала, что мошенники норовят сбыть небрежному лавочнику, безошибочно уловил в этой беспечности фальшивые наигранные нотки.

— Имеет! — отрубил он, — Как вы нашли дорогу?

Уилл натянуто улыбнулся.

— Я… Что ж, вы поймали меня, мистер Лайвстоун. Мне самому нипочём бы не найти «Шпору» в этом дьявольском котле, именуемом Скрэпси. Мне подсказали.

— Кто?

— Неизвестный доброжелатель.

Лэйд хрустнул пальцами.

— Он перестанет быть неизвестным в самом скором времени, — зловеще пообещал он, — И ещё я очень сомневаюсь, что этот человек желал вам добра. Кто он?

— Говорю же, не знаю. Я получил одну только карту.

— Карту? — язвительно осведомился Лэйд, — Как карту сокровищ из книжонки Стивенсона? Давайте-ка сюда.

Уилл беспрекословно протянул ему замусоленный листок, который прятал в ладони.

Лэйду не требовалось внимательно изучать так называемую карту, у него уже была возможность хорошо её рассмотреть в руках Уилла, когда тот доставал её украдкой, полагая, что делает это незаметно для спутника. Скверная, если начистоту, карта. Рука, которая её чертила, была плохо знакома с пером и тушью, линии вышли кривые, разномастные, прерывистые, а сам рисунок в большом количестве мест испещрён кляксами. Вместе с тем Лэйд не мог не отметить, что её неряшливость компенсируется весьма значительной детализацией — схема была столь густо усеяна условными обозначениями и отметками, что невольно вызывала восхищение, некоторые из них были неизвестны самому Лэйду.

— Дайте сюда, — он вырвал из руки Уилла бумажный листок и расправил его, — Да, я так и полагал. Человек, чертивший её, недурно знает Скрэпси. Возможно даже, лучше моего. Возможно, гораздо лучше…

Ни одной поясняющей надписи, ни одной подсказки или зашифрованного ключа. И неумело накорябанный силуэт шпоры в том месте, в котором неграмотные пираты, если верить книгам, обычно ставили жирный крест. Только вот сокровище было сомнительным, а ещё более сомнительным была личность человека, по какой-то причине возжелавшего указать Уиллу его местонахождение.

— Как вы её получили?

— В обычном мятом конверте, который отправитель не счёл возможным сопроводить ни комментариями, ни своей подписью.

— Тогда отчего вы решили, что послание адресовано вам?

— В противном случае едва ли бы его просунули под мою дверь этой ночью.

Лэйд едва не скрипнул зубами.

— Проклятый аноним, — пробормотал он, — Я всегда был убеждён, что словосочетание «неизвестный доброжелатель» по своей сути — навязчивый оксюморон. Человек, не имеющий смелости поименовать себя, не может желать вам добра!

Не слушая протестующих возгласов Уилла, он в несколько коротких движений разорвал схему в клочья и позволил ветру слизнуть их с ладони, быстро развеяв вдоль улицы. Однако это почти не принесло ему облегчения. Догадайся он сделать это часом ранее…

Лэйд повернулся к Уиллу.

— Я надеялся, что последние три дня позволили вам с моей помощью узнать Новый Бангор получше. Теперь я вижу, что ошибался, вы всё так же ни черта о нём не знаете, если позволяете неизвестным всучивать себе подобного рода приглашения, мало того, охотно выполняете их волю как простодушный баран!

Уилл вздрогнул, но не съёжился, даже попытался расправить плечи. Нелепая попытка — ни йоты достоинства эта поза его тщедушной фигуре не придала.

— Я сознавал риск, мистер Лайвстоун, но счёл возможным согласиться на него. В конце концов, червь, рассечённый плугом, не должен винить плуг…

— Сочли возможным! — воскликнул Лэйд в сердцах, — Подумать только! Сочли возможным!

— Я соблюдал осторожность, — неуверенно возразил Уилл, — Кроме того…

— Вы вновь позабыли то, что я твержу вам столько времени, Уилл. Вы находитесь в Новом Бангоре, месте, в котором смертельно опасные вещи и самые обыденные вещи могут быть не просто схожи друг с другом, но и состоять в кровном родстве, а иной раз подменять друг друга! На этом острове не надо предпринимать опасных авантюр, чтобы подвергнуть свою жизнь опасности, иной раз достаточно просто отправиться в парикмахерскую или заказать кофе!

Уилл немного осунулся от этой отповеди, но возразить не решился.

— Возможно, мне стоило посоветоваться с вами, прежде чем идти сюда, — неохотно согласился он, — Однако мне кажется, вы преувеличиваете грозящую нам опасность…

— Сколько раз вам твердить — в Новом Бангоре опасно всё! Опасны носовые платки и водосточные трубы, опасны незнакомые блюда и свежие газеты, опасны даже те вещи, которые вы даже и заподозрить не могли! И уж тем более, чёрт возьми, опасны люди, предлагающие вам что-то, мало того, откуда-то доподлинно знающие, что именно вас интересует! Вас могли заманить в логово угольщиков, которые, потехи ради, медленно сжигали бы вас на протяжении нескольких дней, заставляя тело таять, точно восковую свечу. Вас могли похитить рыбоеды, чтобы требовать выкуп! Вас могли… Господи, это же Скрэпси! Здесь есть столько восхитительных способов сложить голову, что Белл и Макфаркар выдрали бы друг другу бороды, сражаясь за право издать том с литерой «С»[193]!

— Вы правы, я не знаю, кто оказал мне эту услугу, — с достоинством заметил Уилл, — Как не знаю и того, откуда он прознал про мой живой интерес к «Альбиону», однако убеждён, что человек, способный на такую любезность, едва ли желал мне зла. А теперь, прошу вас, оставим эту тему. Может, я подчас и произвожу впечатление легковерного человека, но я отнюдь не дурак.

— Даже дурак, будучи достаточно настойчивым и последовательным в своей глупости, в некотором роде делается мудрецом, — пробормотал Лэйд, немного остыв от гнева, — Что бы вы ни надеялись обнаружить в «Ржавой Шпоре», лишь напрасно потеряли время, своё и моё. Это место давно проклято и заброшено. Здесь пусто. И если вы хотите совета Бангорского Тигра, тоже держитесь подальше от этого места. Ничего доброго оно не сулит.

— Я знал, что когда-нибудь окажусь в «Ржавой Шпоре», с вашей помощью или нет. Если вы не против, я хотел бы осмотреть её и внутри.

— Исключено, — отрезал Лэйд, — Нам нечего там делать. Что вы хотите обнаружить внутри?

Уилл заколебался.

— Я… сам не знаю, но чувствую, что должен увидеть это место. Прикоснуться к тем местам, которых когда-то касалась рука Доктора Генри. Сесть на стул, на котором сидел Пастух. Бросить взгляд в окно, в которое нервно глядела Графиня, комкая перчатки…

— Вы беспокоите меня, Уилл, — резко произнёс Лэйд, — Ваша страсть ко всему, что связано с «Альбионом», уже граничит с одержимостью!

— Возможно. Возможно, мистер Лайвстоун. Но я одержим познанием, величайшим из пороков. Тем самым, что противостоит благому невежеству, превращающего человека в смиренного в своём благочестии червя. Ваша история про «Альбион» захватила меня с самого начала. Но мне кажется, вы сами не понимаете её ценности, как банкир не понимает ценности старых писем, оставленных ему