– Вы сама доброта, Джейн, – Энтони поднес ее руку к своим губам. – Значит, вы представите меня сэру Роберту?

– Я? Не понимаю…

– Но я же не вхож во дворец, меня не пропустят дальше передних комнат. Вот если вы попросите сэра Роберта об аудиенции для меня… Кто сможет отказать любимой фрейлине королевы?

– Ох, знали бы вы, сколько мне приходится выслушивать просьб, обращенных ко мне именно как к фрейлине ее величества! – воскликнула Джейн.

– Я вам сочувствую, однако я прошу не для себя: какой мне прок от этой встречи? Впрочем, как хотите.

– Нет, я не отказываюсь! Ладно, я попрошу сэра Роберта, – согласилась Джейн.

– Когда?

– В ближайшие дни.

– А сейчас?

– Сейчас?

– Да, сейчас. Вы сказали, что королева, вернувшись из театра, не пожелала видеть сэра Роберта, и, стало быть, он теперь один в своих покоях. Удобный момент для аудиенции, когда еще такой будет? – сказал Энтони.

– Хорошо, я теперь же пойду к сэру Роберту, – Джейн встала со скамьи.

– Я провожу вас, – поднялся вслед за ней Энтони, – и буду ждать в приемной.

Сэр Роберт, в распахнутом халате, наброшенном на нижнее белье, метался по своей комнате в королевском дворце, опрокидывая мебель и швыряя все что попадало ему под руку. На полу валялись стулья, осколки разбитых ваз, книги, канделябры, свечи, но более всего было помятых и разорванных листов бумаги. Сэр Роберт вот уже третий час писал послание к королеве; оно должно было поставить точку в их отношениях.

Начало письма выходило легко: «Ваше величество!», но дальше шло туго. Был, например, такой вариант: «Я имею честь уведомить вас, что отныне не обеспокою своим присутствием вашу особу, весьма занятую наиважнейшими делами…», и так далее. Однако при повторном прочтении обнаружилось, что выходила какая-то чепуха: особа королевы отделялась от нее самой и занималась наиважнейшими делами; в то же время сэр Роберт, обращаясь к королеве, обещал не беспокоить эту особу, чем окончательно придавал особе самостоятельный статус – раздвоение личности было очевидно.

Второй вариант вроде бы звучал лучше: «Ваше величество! Не претендуя на место возле вашего трона, я оставляю его другим, более достойным персонам…» – и прочее. Но и этот вариант был плох: как можно было оставить место, на которое, по его же собственному признанию, сэр Роберт не претендовал? Нельзя же, черт побери, оставить то, чего нет?!.. И что означает «другим, более достойным персонам», следовательно, он персона недостойная? Хороший оборот речи, нечего сказать: «Я, недостойная персона, оставляю место другим, более достойным персонам»!

На третьем варианте сэр Роберт совсем было остановился: «Ваше величество! Ввиду постоянного невнимания, которое вы мне оказываете, я не желаю обременять вас моим несносным обществом…», и далее в том же духе. Однако, поразмыслив, сэр Роберт порвал и это послание: его смутило «постоянное невнимание, которое вы мне оказываете». Если что-то кому-то постоянно оказывают, то это может быть что угодно, но не невнимание. К тому же получалось, что сэр Роберт не желал обременять королеву своим обществом, которое он же называл несносным, то есть невыносимым. Зачем же обременять королеву тем, что она, как заранее известно, не может вынести?

В общем, третий вариант также был плохим, а за ним последовали столь же плохие четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой и девятый. На десятом варианте сэр Роберт отчаялся; он упал на кровать, выпил прямо из горлышка полбутылки крепкого вина, и затосковал. Глядя на лепнину потолка, на которой были изображены молодые ангелочки, он с горечью думал, что даже его личные покои оформлены в стиле детской комнаты или девичьей. Королева и впрямь относилась к нему как к ребенку, игралась с ним, как с пажом; с отвращением вспомнил он разыгранную Елизаветой сцену с переодеванием в женскую одежду.

– Милорд, – послышался вдруг чей-то голос, – можно поговорить с вами?

Роберт встрепенулся и запахнул полы халата. Джейн, фрейлина королевы, стояла перед кроватью.

– Как вы вошли? – спросил он, нехотя вставая.

– Никого из ваших слуг не было, а стража выставлена лишь на дальних дверях, около приемной, – сказала Джейн.

– А, все уже разбежались… – протянул Роберт. – Уже пронюхали.

– Что пронюхали? – удивилась Джейн.

– Будто вы не знаете, миледи. Мои дружеские отношения с ее величеством кончились, я уезжаю от двора.

– По-моему, вы преувеличиваете, – улыбнулась Джейн.

– У вас улыбка точь-в-точь как у королевы, – сказал Роберт. – Преувеличиваю, вы говорите? Нет, я не преувеличиваю: я как раз занят составлением прощального письма к королеве, но оно не очень-то у меня получается.

– Ну и хорошо, потому что в нем нет необходимости, – уверенно сказала Джейн. – Ваши отношения с ее величеством наладятся, и очень скоро! С этим я к вам и пришла.

– Вас направила королева? – недоверчиво взглянул на нее Роберт.

– Нет, я пришла сама, но меня просил также другой человек, мой хороший друг. Он хотел бы встретиться с вами.

– Не понимаю. Что за человек? И какое ему дело до моих отношений с королевой? – раздраженно спросил Роберт.

– Он мой хороший друг, – повторила Джейн. – Когда-то он был знаком и с вами: сэр Энтони, ваш давний приятель.

– Не помню. Но какое ему дело до моих отношений с королевой?

– Ах, милорд, дайте ему аудиенцию! Я не могу толком объяснить вам, но прошу – побеседуйте с ним! – смутившись, воскликнула Джейн.

– Странная просьба. К тому же, мне сейчас не до бесед, – покачал головой Роберт. – Но ладно, миледи, не надо так волноваться! Хорошо, пусть ваш друг придет.

– Благодарю вас, милорд, – облегченно выдохнула Джейн. – Я иду за сэром Энтони, через десять минут он будет здесь.

Вскоре двери распахнулись, и в комнату влетел Энтони:

– Бог мой, сэр Роберт! Как долго с вами не виделись, дружище! Позвольте мне обнять вас, – и он крепко прижал его к себе.