– Постараемся, сеньор, сделать все от нас зависящее, – сказал Бернардо, глянув на внушительную сумму денег, оставленную Менике. Потом он переглянулся с сестрой и кузеном. – Ждите нашего ответа.

Через три дня Менике получил телеграмму следующего содержания:

МЫ ЕДЕМ ТОЧКА ПОСТАРАЙТЕСЬ НАВЕСТИТЬ НАС ДО НАШЕГО ОТЪЕЗДА ТОЧКА БЕРНАРДО ТОЧКА

* * *

Лусия держалась из всех сил, ничем не выдавая своих душевных мук ни перед остальными членами труппы, ни тем более перед зрителями. И лишь ночами, оставаясь наедине с Менике, она, свернувшись калачиком в его объятиях, припадала к его груди, словно маленький ребенок, который нуждается в защите. Летели дни, а от Бернардо по-прежнему не было никаких известий.

– Когда же все это прояснится? С каждым днем мои надежды тают, и я уже готова к самому худшему, – вопрошала она с отчаянием в голосе.

– Разве ты забыла, дорогая, – говорил ей в ответ Менике, осторожно брал ее за подбородок и разворачивал лицом к себе. – В трудной жизни, которую все мы ведем на этой земле, наше единственное утешение и упование – это надежда.

– Да, я это знаю. Я все понимаю. И я должна верить. По крайней мере, te amo, мой дорогой.

Менике ласково гладил ее волосы, и она засыпала в его объятиях. А он лежал без сна и размышлял о том, что еще никогда ранее не видел Лусию такой беззащитной. Пожалуй, и в этом тоже можно было усмотреть какую-то особую Божью милость: ведь впервые за все время их отношений у них появилась общая тайна, которую они не могли доверить никому из посторонних, и это еще больше сближало их. Сейчас, когда она лежала вот так в его руках, такая хрупкая и ранимая, он особенно остро ощущал эту близость, понимая, что в эти минуты Лусия всецело принадлежит ему и только ему. И за это он тоже был благодарен небесам.

* * *

Минуло шесть недель после отъезда Бернардо. И вот в один ненастный осенний день 1936 года в дверь их номера постучал портье.

– Сеньор, к вам посетители… Ждут внизу. Управляющий предложил провести их прямо к вам. – Портье нерешительно замялся на пороге, вид у него был несколько смущенный.

– Конечно, проводите их сюда, – ответил Менике, вручая портье чаевые за хлопоты. – Мы ждем их.

Он закрыл дверь и пошел будить Лусию, которая еще крепко спала, несмотря на третий час дня. Минувшей ночью на концерте публика заставила их бисировать четырежды, а потому домой они вернулись только в пятом часу утра.

– Дорогая, к нам посетители.

Лусия мгновенно проснулась и уставилась на Менике, пытаясь определить все остальное по выражению его лица.

– Это они?

– Пока не знаю. Портье не сообщил их имен, но…

– Dios mio! Боже, пусть это будет мама. Только не Бернардо с дурными новостями о том, что ее уже нет в живых…

Лусия торопливо натянула на себя брюки и блузку. Вошла в гостиную, и в эту же минуту в дверь постучали.

– Сама откроешь? Или это сделать мне? – спросил у нее Менике.

– Ты… нет, я сама… да! – кивнула она в ответ, от нетерпения сжала свои маленькие ручки в кулачки и поспешила к дверям.

Менике увидел, как, уже стоя у самых дверей, она перекрестилась и сделала глубокий вдох, а потом распахнула дверь. И в следующую секунду с ее уст сорвался радостный крик. Лусия впустила в комнату исхудавшую женщину, скорее похожую на скелет, и молодого человека с гитарой в руке. После чего плотно прикрыла за ними дверь.

– Моя мамочка здесь! Она здесь! И мой братик Пепе тоже!

– Добро пожаловать! – Менике поднялся со своего места и подошел к гостям. – Сеньора Альбейсин, не хотите выпить чего-нибудь освежающего?

Менике видел, что Мария едва стоит на ногах. Мальчик выглядел немного бодрее. Он лишь стеснительно улыбнулся, глянув на Менике.

– Мы сейчас закатим тут пир горой! Мама говорит, что вот уже много месяцев она практически ничего не ела. – Лусия подвела мать к креслу и осторожно усадила ее. – Что бы ты хотела заказать, мамочка? – Лусия опустилась перед матерью на колени и взяла ее высохшие руки, похожие на крохотные птичьи лапки, в свои ладони.

Менике видел, что женщина находится в полуобморочном состоянии. Она нервозно окинула взглядом роскошную комнату.

– Все равно что, – проговорила она хрипловатым голосом, предварительно откашлявшись. – Все пойдет, Лусия. Может, хлеба? И воды.

– Я велю им принести сюда все, что у них есть в меню! – безапелляционно объявила Лусия.

– Ничего не надо, только немного хлеба.

Лусия вызвала к себе коридорного и стала диктовать ему список всего, что она желает получить на обед. А Менике тем временем рассматривал исподтишка ее мать и мальчика, судя по всему, младшего брата Лусии. Вне всяких сомнений, мальчонка был сыном Хозе, ибо являл собой точную копию своего отца. Он бережно прижимал к груди гитару, словно какую-то драгоценность, словно это его единственное сокровище, все, что у него осталось. А ведь, наверное, так оно и было.

Усевшись в кресло, Мария тотчас же закрыла глаза, словно хотела отгородиться от всех тех ужасов, на которые эти глаза насмотрелись за последние месяцы.

– Ну вот! Еду я заказала, – объявила Лусия, возвращаясь в комнату. Подошла к креслу и увидела, что мать крепко спит. – Пепе, дорога была ужасной, да?

– Нет, – ответил мальчик. – Я ведь никогда раньше не катался на машине. Это было даже здорово.

– А какие-нибудь непредвиденные трудности были по пути сюда? – поинтересовался у него Менике.

– Нас остановили только один раз, но наш шофер Бернардо дал полицейским много песет, и они нас пропустили. – Пепе улыбнулся. – Но у них было ружье, и они даже готовы были открыть огонь.

– Бернардо или полиция?

– По-моему, и те, и другие, – обронил мальчик. Его огромные глаза казались особенно большими на худеньком личике.

– Пепе, – Лусия подошла к брату и опустилась перед ним на колени, стараясь говорить шепотом, чтобы не разбудить мать, – а где Эдуардо и Карлос? Почему они не приехали вместе с вами?

– Я даже не знаю, где теперь мои братья. Несколько недель тому назад Карлос пошел в город в свой мебельный магазин, и с тех пор мы его не видели. Тогда Эдуардо отправился на его поиски и тоже пропал. – Пепе обреченно повел плечами.

– А как же их жены? Дети? Почему они не поехали с вами?

– Никто из них не двинулся бы со своего места, не зная, что случилось с их мужьями и с отцами их детей, – услышали они голос Марии.

Лусия повернулась и увидела, что мать уже снова открыла глаза.

– Я пыталась их убедить, – добавила она, – но они отказались наотрез.

– Может, они смогут потом последовать за вами, уже после того как отыщутся Эдуардо и Карлос.