АСУ Колыбели не распознал присутствие чужих нанов – системы охраны и вентиляции давно были сломаны и ремонтировать их было некому.

Наны легко обосновались в Колыбели, ломая то, до чего могли добраться – кое-где их все же выталкивали дублирующие системы. У ЦПУ дублирующая проверочная система давно была сломана.

«Внимание! Обнаружено расхождение в геноме! Требуется подтверждение на продолжение операции!».

Экран безуспешно мигал сообщением в красной рамке – скоро команда на реанимацию снова будет отменена. В очередной раз. Уже четвертый год подряд.

Экран мигнул в последний раз, и… Пришла команда подтверждения – наны хаоса поменяли настройки. В баке спешно стало формироваться тело. Система хранилища сознания приготовила актуальную версию записи – наны затирали момент смерти, оживший не должен помнить, как именно умер, потому что старинная мудрость права: пока ты жив – смерти нет. Со склада пневмодоставкой отправилась необходимая одежда. Через сутки из бака вышел человек. Он вышел, чтобы снова умереть, но в этом уже нет вины Колыбели. Она не отвечает за человеческую глупость.

Сэм возразила:

– Если бы не выпустил портальщиков, то твоей бы стаи не было. Никого бы не было. Так что ты молодец. И то, что спас людей, и то, что выжил в борьбе с АСУ. – она осторожно прикоснулась к его лицу, поправляя наползшую на глаза прядку. – Тебе помочь с мытьем волос?

Джек сглотнул:

– Я сам. Хорошо?

– Хорошо. Тогда я приготовлю нож – тебе надо снять швы.

Снять швы он разрешил только со спины. Когда она попыталась сделать это на его груди, он отодвинул её руку и твердо сказал:

– Я сам.

Только голос у него при этом был подозрительно хриплым, словно он заболел. Или заболевает – потому что он тут же, как был в одних джинсах и босиком, вышел на улицу, в мороз, звать свою стаю. Кажется, он опять орал в небеса свое «охрометь».

Стая пришла, и у Сэм не осталось свободной минутки, даже чтобы заняться Эш. Пришлось командовать, набирать воду в ванну, греть, уговаривать помыться, кое-кого мыть почти насильно – тот же Вирус долго отказывался, он все еще был в переходной форме, между живым и мертвым. Острые зубы и когти ушли, а вот огромная рана на шее только-только начала затягиваться. А потом оказалось, что тоже забоявшийся мыться Карамель – девочка. Сэм нестерпимо захотелось одной стае сильно-сильно дать по шее за такой сюрприз! Особенно заглядывавшему на мытье Карамели Сныти. Небеса! И ведь знала, с кем связывалась! С глупыми-глупыми нежитями, которые ничего не помнили.

Сэм, ругаясь и вспоминая всех кошачьих предков присутствующих, принялась осторожно расчесывать запутавшиеся, мокрые после мытья волосы Карамели – стричь её под ноль, как всю остальную стаю, ей показалось кощунством. Знала бы, что девочка, зашивала бы аккуратнее, делая более мелкие швы, а теперь Кармели только маглечение и поможет свести шрамы. Это Джека шрамы только красят. Или Сэм уже привычная к его виду. В любом случае, его шрам она уже почти не замечала. Джек – просто Джек, и не имеет значения его вид, а вот Карамели шрамы были ни к чему, но уже не исправишь. Оркская стая со своими секретами! Оркский, недоверяющий Джек!

Он, кстати, задумчиво ходил по комнате с Эш на руках. Та без остановки что-то лопотала и бессмысленно махала руками с крепко зажатой в пальцах соской. У Эш начинали резаться зубы, и наны следили, чтобы малышка уже не сосала пустышку, портя прикус. Эш использовала соску теперь как грызунок и просто игрушку, стуча ею по стенкам переноски и по всему, до чего дотягивались её руки. Сейчас ей попался Джек.

Сэм, выдавая Птице, следующему кандидату на мытье, одежду и мыло, обернулась на Джека, услышав веселый смех Эш – та освоила его в Либорайо, и теперь смеялась по поводу и без. Её смешило все – Рик, корчивший ей рожицы, Тамика, игравшая с ней в прятки, Джек… Джек её тоже смешил – пустышка Эш вновь была у него во рту. Джек крайне сосредоточенно её сосал под радостный хохот Эш.

Сэм только и взвыла:

– Джееееек!!! Что ты творишь!

Стая, помня, чем все закончилось в прошлый раз, превентивно подалась назад, к выходу.

Джек на секунду замер, Эш воспользовалась этим и дернула цепочку пустышки на себя.

– Кроха, я…

– Ты не представляешь, где эта соска валялась! Будет болеть живот – сам виноват, – гневно сказала Сэм, подходя к Джеку.

Тот внезапно улыбнулся, подмигнул Эш, вызывая снова смех, и сказал ей – Эш, а не Сэм:

– Кажется, наша мама обиделась. Кажется, наша мама ревнует, что ей не досталась такая замечательная соска, как мне!

Эш под одобрительное улюлюканье стаи попыталась засунуть пустышку в рот Сэм. Та подалась в сторону, но Джек так заразительно смеялся, а Эш так старалась с соской, что пришлось послушно открывать рот и ловить пустышку самой – прицельность у Эш еще сильно хромала. Сэм сомневалась, что именно Эш засунула пустышку Джеку в рот.

– Воооот, умница Эш! – похвалил малышку Джек, ловя губами её кулачок и целуя. И почему-то у Сэм от этой глупой игры комок в горле застрял – она не хотела уходить отсюда. Она не хотела разлучаться с Джеком. Только не это. Непроизвольно выступили слезы, и Джек замер, не зная, что делать.

Сэм лишь прошептала, возвращая пустышку Эш:

– Все хорошо… Все хорошо… – Хотя хорошо уже не будет никогда, потому что Джека не будет рядом.

– Ты же сюда уже не вернешься, Кроха.

– Не вернусь, – все так же шепотом ответила она.

– У меня есть надежда, что если я вспомню о себе… Если я окажусь не тварью… У меня есть надежда когда-нибудь увидеть тебя вновь? И не говори, где тебя искать – я могу быть тварью. Скажи,