Шрифт:
Закладка:
Региональная вражда, упорно сохраняющаяся на фоне якобы всецентрализующих тенденций современной жизни, еще больше угрожала устремлениям либералов-демократов. Прогрессивные демократы были сильны в городских районах Северо-Востока и Тихоокеанского побережья, а также во многих промышленных регионах Среднего Запада, но они становились все более уязвимыми в большинстве районов все еще быстро растущего и более политически консервативного Солнечного пояса, где республиканцы продолжали набирать силу во время пребывания Клинтона в Белом доме. Большинство американцев, живущих в равнинных штатах и на Горном Западе, хотя и пользовались целым рядом государственных программ - в частности, ирригационными и энергетическими проектами и субсидиями для фермеров, - продолжали жаловаться на влияние, по их мнению, "элитарных" восточных либералов, защитников окружающей среды и регулирующих бюрократов, которые указывали им, как управлять своей жизнью. Многие другие жители Запада горячо выступали против резкого роста нелегальной иммиграции из Мексики. В Колорадо некоторые автомобилисты с гордостью демонстрировали наклейки на бамперах: Don't Californicate Colorado.
Партизанская война, и без того интенсивная во время культурных войн конца 1980-х и начала 1990-х годов, часто казалась вышедшей из-под контроля в годы правления Клинтона. Как и раньше, эти партизанские баталии не были настолько глубоко укоренены в народных чувствах, как предполагали средства массовой информации, постоянно освещавшие конфликты, скандалы и споры. Напротив, основные партии со временем ослабли, став жертвами роста независимого голосования и голосования по раздельным билетам, а также предпринимательского, ориентированного на кандидатов и управляемого телевидением стиля политики, который стал развиваться с 1960-х годов. Это "расслоение" партий, как склонны называть его политологи, показало, что американский народ менее пристрастен, чем большинство его избранных представителей.
Тем не менее не приходится сомневаться в том, что межпартийная вражда омрачила политическую сцену. Многие консерваторы питали особую ненависть к Клинтону - и к его жене Хиллари, либеральному юристу и карьеристке, ставшей весьма заметным советником. Они негодовали по поводу близости Клинтона - потворствующей близости, по их мнению, - к голливудским глиттерам, многие из которых делали щедрые взносы в Демократическую партию и с большим энтузиазмом поддерживали левые цели. Среди этих разгневанных консерваторов были ведущие ток-шоу на радио, число слушателей которых исчислялось миллионами. Самым известным из них был Раш Лимбо, который к середине 1990-х годов привлек к себе внимание 20 миллионов человек. Лимбо упивался тем, что высмеивал "феминази" и "сумасбродов-экологов".16
Многие либералы также сокрушались по поводу пагубных, по их мнению, последствий отмены в 1987 году так называемой "Доктрины справедливости" Федеральной комиссией по связи, в которой в то время доминировали гопы. Согласно этой доктрине, радиостанции и эфирные телеканалы должны были предоставлять "разумную возможность" в эфире "для обсуждения противоречивых мнений по вопросам, имеющим общественное значение". После того как FCC отменила эту доктрину, по обвинению либералов, консервативные дикторы радио и телевидения почувствовали себя еще более свободными в пособничестве тому, что Хиллари Клинтон позже назвала "обширным правым заговором" в Америке.
Либералы особенно не любили республиканского хлыста Ньюта Гингрича из Джорджии, заядлого партизана, который возглавил атаку на Клинтона с Капитолийского холма. Гингрич был гиперэнергичным, неудержимым фанатиком, который кипел идеями и не был заинтересован в компромиссе с либералами. В отличие от Роберта Доула из Канзаса, лидера GOP в Сенате, он был идеологом и воином, а не сторонником сделок. Чтобы продемонстрировать свою жесткость, Гингрич украсил свой кабинет черепом тираннозавра рекса. В своей риторике он заявлял, что либералы "жалкие", "больные", "продажные", "левые элитисты" и "контркультурные Макговерники". Опираясь на корпус республиканцев с Юга, таких как Том ДеЛей из Техаса, Гингрич привнес новый уровень интенсивности в партийные баталии в Палате представителей. Эти идеологические войны, в свою очередь, отвратили многих американцев от политики в целом.17
Хотя Клинтон иногда шел на компромиссы, он часто давал столько же, сколько получал, тем самым еще больше разъяряя консерваторов на Капитолийском холме. Не удовлетворившись блокированием президентских инициатив, они продолжили проводить политику "R.I.P.". - Разоблачение, расследование, обвинение.18 В течение следующих нескольких лет они особо использовали Закон об этике в правительстве 1978 года, который разрешил назначать независимых советников.19 Пять из них расследовали деятельность членов кабинета Клинтона, двое из которых были вынуждены уйти в отставку. Шестой независимый советник, Кеннет Старр, посвятил расследованию в отношении Клинтона более четырех лет и в итоге добился импичмента президента.20
Две дополнительные особенности американской политики, обе хорошо знакомые, еще больше повлияли на некоторые усилия Клинтона в 1990-х годах. Первая - это предсказуемо весомое влияние групп интересов. Некоторые из этих групп - например, представляющие интересы пожилых людей - помогли ему в 1990-е годы отразить угрозы консерваторов в отношении таких политически мощных пособий, как Social Security и Medicare. Лобби "общественных интересов", такие как Common Cause, еще больше подкрепили усилия либералов. Однако, как выяснил Клинтон, интересы консерваторов были достаточно сильны, чтобы вести войну с новыми социальными программами, например, с его стремлением к всеобщему медицинскому страхованию.21 Противники федерального контроля над оружием, возглавляемые Национальной стрелковой ассоциацией, имели значительное влияние на Капитолийском холме.
Вторая особенность была столь же знакома и относилась к концу 1960-х годов: широко распространенное недовольство политиками.22 Это не означает, что большинство людей жаждало переделать свою политическую систему. Опросы показывали, что американцы по-прежнему безмерно гордятся своими демократическими институтами, которые остаются одними из самых стабильных в мире. Даже ворча по поводу бремени налогов, большинство людей старались их платить. Способные и идеалистически настроенные граждане продолжали поступать на государственную службу.23 Но многие народные чувства, которые были сильны с 1970-х годов - сопротивление федеральному регулированию, недоверие к власти, обида на особые интересы и подозрение в заговорах, особенно правительственных, - сохранились и в 1990-е годы. Поразительно сильные результаты Г. Росса Перо на выборах 1992 года, основанные на осуждении лидеров обеих основных партий, убедительно продемонстрировали силу таких настроений.
Кроме того, средства массовой информации продолжали нагнетать партийные разногласия и идеологические противостояния, еще больше нагнетая шум и ярость, что отбивало у граждан желание принимать активное участие в политической жизни.24 В течение
