Вместе с инструментом прибыла пачка нот, среди них были и вальсы, и польки, и фигуры кадрилей, и девицы со смехом вытащили из библиотеки Филиппа, и танцевали с ним по очереди.

Граф смотрел-смотрел на всё это безумие, а потом подошёл к Рите.

- Госпожа Маргарита, я хотел бы пригласить вас на вальс.

Рита вздохнула.

- Понимаете, я все равно что не умею танцевать совсем. Меня не учили.

- Меня тоже не учили, представляете? Я немного научился сам, уже во взрослом возрасте. Может быть, попробуем?

И он, не дожидаясь её согласия, взял Риту за левую руку и повёл. Повёл в середину залы, там установил напротив себя, положил свою правую руку ей на талию, а левой взял пальцы её правой. Рите ничего не оставалось, как опустить свободную руку ему на плечо, подсмотрела, как девы только что на Филю складывали. Клодетт заиграла вступление…

- Я веду вас, ничего не бойтесь.

Музыка оказалась не слишком быстрой – молодёжь сейчас носилась и вертелась куда как быстрее, несмотря ни на какие корсеты и платья. И граф действительно её повёл – той рукой, которая обманчиво мягко касалась её талии. Этой рукой он уверенно поворачивал Риту, и её ноги сообразили, как это – раз-два-три, три небольших шага – полоборота. Ещё три шага – вернулись как были, и снова, и дальше, и музыка даже немного убыстрилась, и мягко охватила их обоих, и остались только он и она – и больше никого и ничего. Рита попробовала глянуть, где они там, но у неё сразу же закружилась голова, а его лицо находилось точно перед ней, оно не вращалось и не шаталось, а в его глазах она увидела что-то такое, чего не встречала в глазах мужчин своего мира – никогда, даже в далёкой молодости, когда и сама была о-го-го, и женихи водились. А тут… да что она о нём знает? Ведь ничего! А что он о ней знает? Ещё того меньше! И как же теперь?

В финале он просто закружил её, а потом придержал и обхватил, потому что у Риты голова кружилась так, что ей пришлось вцепиться в него. И стоять. И смотреть. И дышать.

Но набежала молодёжь, и все как один принялись рассказывать – как она, оказывается, хорошо танцует вальс. Кто бы мог подумать!

- Спасибо господину графу, - пробормотала Рита. – Но на сегодня всё, очень уж голова кружится.

- Это пройдёт, госпожа Маргарита! – убеждала Эрмина. – Вы просто давно не танцевали! У меня тоже сначала кружилась, а теперь не кружится!

- Наверное, - согласилась Рита.

Взглянула на графа… и утонула в его улыбке.

- Благодарю вас, госпожа Маргарита, - негромко сказал он. – И на первом же балу, который, я слышал, будет через неделю в Ратуше, прошу вас отдать мне гранд-марш и хотя бы половину вальсов.

- Половину – это сколько? Я ж не выдержу, - вздохнула она.

- То есть, других возражений нет? Вот и славно, - он склонился к её руке.

Господи, что же это такое происходит-то?

Но это оказалось ещё не всё, потому что Валя привёз госпожу Фонтен. И она заявила, что уже собрала на Риту два бальных лифа к уже имеющимся юбкам, пока без отделки, ещё успеется. А к балу в доме Бодуанов у неё будет самое прекрасное новое платье, которое только можно себе вообразить.  Она, Анна, считает себя должницей Риты, поэтому никакие возражения от Риты не принимаются.

Бальные лифы были чертовски открытыми – большое декольте, маленькие рукавчики. И госпожа Фонтен сказала, что никак нельзя без украшений – на шею, в уши, в волосы. Рита вспомнила про ларец от Паучьей Матери – и выдохнула. Что-нибудь найдём.

К слову, на чердак она нет-нет, да и забегала, приносила кусочки мяса. Паучиха фыркала и булькала, но приношения брала.

А потом она отправилась на рынок – как обычно, в воскресенье. Нужно было кое-что прикупить – из свежих овощей-фруктов, и ещё мёд, и может быть пряные травы. И не сразу поняла, почему все замолкают, стоит только ей подойти к какому-нибудь прилавку.

- Валя, ты не знаешь, что со мной не так? Почему на меня все таращатся, будто я с утра платье надеть забыла?

- Не знаю, госпожа Маргарита, - кот выглядел искренне обескураженным.

А потом им встретилась супруга господина Курси.

- Скажите, госпожа Маргарита, - спросила она громким шёпотом, - а это всё правда?

- Что именно? – не поняла Рита.

- То, что про вас в столичной газете написали!

И поскольку Рита демонстрировала полное непонимание, ей был прямо тут выдан экземпляр той самой газеты. «Вечерние новости», и подпись – Жак Лекок, всё верно, отирался тут такой, лысый и тощий. Она дошла до экипажа, забралась в него, развернула газету и увидела заголовок на всю полосу – «Волшебный дом: страшная сказка». И принялась читать.

Оказывается, люди в доме пропадали не когда-то там сто лет назад в зеркало, а и до сих пор случается. У всех, кто побывал в том доме, потом происходят неприятности – у девушки из приличной семьи, например, рога выросли, как она с ними теперь, бедняжка? Хозяйка дома – выскочка без роду и племени, претендует на имущество, на которое не имеет права, и чтобы об этом слишком много не думали – рассказывает доверчивым горожанам о великом прошлом фамилии Бодуанов, кстати, ещё нужно выяснить, такое ли оно великое. Возле дамы крутится герой столичной светской хроники граф Джилио – вот куда он пропал на лето, оказывается. Ему уже сосватали всех достойных девиц Верлена, но он охмуряет никому не известную хозяйку старой рухляди. А зачем ему девицы, если он в том городе проездом, потому что ещё весной в столице заключил пари – о том, что деньги помогут ему превратить в достойное жилище самый рассыпающийся старый дом, и сроку у него – до конца лета, и если он выиграет – то получит изрядную сумму денег! Пожелаем же графу удачи – так заканчивалась статья.

Первой мыслью было – это они ещё не знают про Паучью Матерь, вот повеселились бы!

А второй – тьфу, блин. Жила спокойно, никого не трогала, и зачем ей всё это? Было настолько противно, что хотелось помыться. В холодной воде, с головой.

Слёзы пришли сами и закапали на юбку. За что, чёрт возьми? Она не делала никому зла. Может быть, зря, тогда бы её хотя бы облаяли за дело?