подлость (за какую многие поколения поносили его на все лады и нарекли разжигателем Великой междоусобицы), он создал особые войска из совершенствующихся монахов и направил «подавлять мятежи». На самом деле император Пин задумал перебить те кланы демонов, кто тайно перебрался через ущелье и осел на землях людей. К несчастью, дорога, которой поселенцы шли, была уже запечатана, и вернуться назад они никак не могли. Поэтому, полагаясь на численное превосходство, войска монахов без труда смяли сопротивление демонов, а после устроили кровавую бойню, которая увенчалась императорским указом: «Любой демонический клан, ступивший на земли людей, будет полностью уничтожен».

Получив известия об этом, князь демонов страшно разгневался. Все его войска, восемьдесят одно по счету, рвались в бой. Столица демонов забурлила.

Тем временем огненные птицы Чжу-Цюэ по-прежнему мнили, что способны примирить два народа и предотвратить кровопролитную войну. Возможно, в их честь слишком часто возжигали благовония и слишком рьяно почитали их образы, вот и возомнили пернатые демоны, что достойны звания божеств. Как бы то ни было, в переломный момент они отказали князю демонов в проходе через ущелье Наньмин. Такой дерзости он не стерпел.

В те времена демонами правил скорый на расправу и весьма свирепый владыка. Ни в каких божеств он не верил и любой ценой собирался пройти через ущелье Наньмин. Поэтому, получив отказ, он замыслил недоброе. Направившись в земли клана Чжу-Цюэ с визитом, он подстроил диверсию, в ходе которой его приспешники перебили всех пернатых демонов. В историю эта жестокая бойня вошла под названием «Заклание божеств».

Кровь огненной птицы обагрила ущелье Наньмин. Храм предков Чжу-Цюэ был разрушен. Началось лихолетье, в годы которого в приграничных землях бесчинствовали всевозможные демоны и чудовища. Покорив Наньмин, князь демонов перешел естественную границу, и его армия впервые сошлась в битве с людьми. Вскоре потери двух сторон достигли около ста тысяч. Среди прочих погиб и сам император Пин, разжигатель войны.

С тех пор ущелье Наньмин считалось воплощением огненного ада на земле, в честь чего получило свое новое имя – Чиюань, что означает «Алая Бездна».

Спустя десятки лет Великая междоусобица Девяти провинций завершилась падением князя демонов и его империи, но бушующее пламя Чиюань и не думало затихать.

Одна из причин, почему Алую Бездну Чиюань стерегла огненная птица, заключалась в том, что это ущелье было природным источником демонической ци. Стало быть, тот, кто покорит Чиюань, покорит и всех демонов-яо. Но если не сдерживать Алую Бездну и ее пламя, демоническая ци постепенно распространится по всему свету и окажет влияние на всех живых существ кроме людей, поскольку их «семь отверстий» изначально запечатаны и невосприимчивы к течению ци. Если допустить эту беду, однажды демоны-яо станут так могущественны, что поработят все остальные кланы, и войны в этих землях будут разгораться вновь и вновь.

В свое время император У, получив эти сведения, не знал, что и думать. С одной стороны, испокон веков все разумные живые существа, творя зло и получая за это воздаяние, винят в своих бедах либо богов (за то, что они отвернулись) либо чудовищ и демонов (за то, что те заморочили другим головы). С другой стороны, Алая Бездна действительно наделяла всех живых существ могуществом, даруя им волшебные силы. Но этот подарок обошел людской род, из-за чего им было гораздо сложнее противостоять захватническим походам демонов-яо, чем всем прочим. Так что же делать, когда горы и реки, сами Небо и Земля, не благоволят человеку?

Шэн Линъюань был Владыкой людей, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как сдвинуть горы и наполнить моря – иными словами, обуздать саму природу. Поэтому, покончив с мятежами в своей стране, он, дабы навеки погасить пламя Чиюань, отправился на место родового захоронения племени Чжу-Цюэ. Отыскав там несколько костей, уцелевших в бушующем огне, он посредством тайного способа (опасного для него самого) вырезал из останков тридцать шесть подавляющих печатей. Установив их определенным образом, Шэн Линъюань на многие тысячелетия успокоил бушующее пламя Чиюань.

Время шло, костяные печати лежали в самом средоточии Неба и Земли, усердно сдерживая демоническую ци, пока в один день не стали порождать духов. И маленький демон-яо, которого Шэн Линъюань повстречал спустя тысячи лет в современном мире, наверняка принадлежит к этим существам.

Тридцать шесть печатей подавления, тридцать шесть «хранителей пламени», обреченных на вечную стражу. Три тысячи долгих лет… И всякий раз, когда Алая Бездна тревожилась, выбрасывая демоническую ци, одна из сдерживающих печатей разбивалась. Жертвуя собратом, хранители Наньмина неустанно подавляли огонь ущелья…

Император У лично сотворил их и обрек на верную гибель. Непохожие ни на один клан демонов-яо, они с трудом считались отдельным народом. Что ж, неудивительно, что после смерти Владыка людей так и не обрел покой: он крепко задолжал своим созданиям.

Впрочем, Шэн Линъюань к этой новости отнесся совершенно спокойно – без раскаяния или горечи. Сам он родился во времена упадка императорского двора, и Небеса даровали ему несчастливую судьбу. За многие годы Владыка людей привык, что ничего не идет гладко, и у многих к нему найдется немало притязаний, так что встреча с маленьким демоном, которому он сильно задолжал, не породила серьезных тревог. На самом деле, Шэн Линъюаню касаемо многих вещей было уже решительно все равно. И тем более безразлично, кто именно вернул его к жизни, осмелившись осквернить императорские останки. Правда, он не по своей воле угодил в переплет, и от этой мысли Шэн Линъюань не знал, смеяться ему или плакать.

Размышляя о своей судьбе, он недобро усмехнулся… Но тут ни с того ни с сего почувствовал болезненный укол в груди, причем такой силы, что казалось: что-то застряло в сердце и не может пройти по кровеносным сосудам. Но что это?

Шэн Линъюань нахмурился и, недолго думая, запустил руку прямо в грудь. Пробравшись через клетку ребер, он схватил сердце и покрутил его так и сяк, и с такой небрежностью, словно ему это ничего не стоит и никакой боли не принесет. Несмотря на все старания, Шэн Линъюань не выявил, что сталось с сердцем и почему закололо в груди. Сведя брови, он глубоко задумался, смутно подозревая, что знает о причине, но долгие размышления ни к чему не привели – ясного ответа по-прежнему не было.

– Я и правда постарел, – с тяжким вздохом пробормотал Шэн Линъюань и устало потер виски. – Память уже подводит… Да, плохи мои дела, плохи!

Вдруг какая-то мысль посетила его, и он резко вскинул голову…

* * *

Ожидая, когда ему подберут другой номер,