Шрифт:
Закладка:
Он пытается. Я понимаю.
Но мне трудно оценить его усилия, когда все мои силы уходят на то, чтобы не пойти в «Спаситель» и не взорвать все вокруг.
Если бы не тот факт, что там работают невинные люди — или, скорее, их держат там в заложниках, — я бы, блядь, сделал это.
Я был там.
Я видел, как они пили кровь маленького мальчика. Восьмилетнего ребенка, принесенного в жертву на каком-то каменном алтаре, чтобы приветствовать новых членов дьяволопоклоннического, пьющего кровь, педофильского клуба.
Я никогда не пойму, почему. Я никогда не пойму желание причинить боль кому-то столь юному, столь чистому, столь невинному. Но именно эти качества и привлекают их. Вот что привлекает дьявола к ангелу.
Они хотят развратить. Ранить. Запятнать. Причинить вред и страдания тем, кто никогда не просил об этом. Это больной кайф.
— Ему было восемь лет, Джей, — выдавил я сквозь стиснутые зубы. — У него была семья. Две матери, три брата и сестра. Его любили. Он воспитывался в хорошем доме родителями, которые любили его. А они украли его в гребаном продуктовом магазине, продали его торговцам и использовали его как гребаную жертву.
Джей молчит, похоже, понимая, что его стандартные ответы на вопросы о самочувствии не имеют смысла.
Я был там.
И я ничего не сделал, чтобы остановить это.
Я открываю рот, готовый перейти на другую тему, когда раздается еще один звонок. Я смотрю на телефон, и на моем лице появляется злобное рычание.
— Мне нужно идти, — огрызаюсь я, кладу трубку на Джея и тут же отвечаю на звонок.
— Дэниел. Так приятно тебя слышать, — приветствую я. Как одеяло, наброшенное на огонь, мой тон холоден и собран.
— Зак, извини, что звоню так неожиданно. Я хотел кое о чем тебя попросить.
Я откидываюсь в кресле, поворачиваю шею, мышцы громко хрустят. Мои глаза не отрываются от экрана компьютера, на котором отображается фотография маленького мальчика, убитого на последнем видео.
Я никогда не забуду его, но то, что я смотрю на его лицо, напоминает мне о том, что есть еще люди, оказавшиеся в такой же ситуации. И сейчас это напоминание — единственное, что удерживает меня от взрыва.
Мне нужна моя способность соображать. Если я потеряю его сейчас, я разрушу то, над чем так упорно работала.
— Что я могу для тебя сделать?
— Считай это предварительным посвящением. Мы уже выбрали, что будем есть на ужин в эту субботу, и это действительно особенное блюдо. Мы хотим быть уверенными, что все пройдет гладко, поэтому в пятницу мы решили устроить себе закуску, если хочешь.
Мои брови сгибаются, а в животе образуется яма ужаса, словно небо разверзается и обрушивает проливной ливень на утопающий город.
— Без проблем? — повторяю я, мой тон падает.
— Не принимай это на свой счет. Большинство мужчин, которые проходят инициацию, живут уже много лет. Мы все здесь рискуем, поэтому мое начальство решило, что нам лучше поужинать заранее.
Общество проверяет меня. В голове уже крутятся мысли о том, как я собираюсь предотвратить смерть ребенка у меня на глазах, не убив их всех.
— Это так? — говорю я, мой тон заинтригован.
— Все, о чем я прошу, это в пятницу вечером встретиться со мной на званом ужине, который я устраиваю.
Пятница через два дня.
У меня голова идет кругом, когда я пытаюсь понять, что Дэн планирует. Это что-то злое, я это точно знаю.
— Какова цель этой закуски?
Если у Дэна и есть проблемы с моими вопросами, он не дает об этом знать. И, честно говоря, мне плевать.
Чувствуя, как меня охватывает желание, я переключаю экран на прямую трансляцию с камер наблюдения, которые я установил вокруг участка Адди. Она дома, и машина Дайи все еще припаркована у ее дома.
Позже мне нужно будет провести с ней еще одну тренировку. Я уже рассказал о нескольких вещах, которые она должна делать в случае похищения, но я хочу убедиться, что Адди полностью готова. Не потому, что я планирую когда-нибудь позволить ее похитить, а потому, что я реалистичный и логичный человек и понимаю, что не могу контролировать все.
Я слишком долго проработал в этом бизнесе, чтобы знать лучше. Похищение может произойти в одну секунду, когда вы занимаетесь самым обыденным делом, которое каждый человек делает каждый день. Идя к своей машине. Входя или выходя из магазина. Заправляете машину. Идете на прогулку в парк. А некоторые даже заставляют приманку постучать в вашу дверь и попросить о помощи.
— Ну, конечно, чтобы насытиться перед главным событием. Мы подобрали идеальную закуску специально для тебя. Такую, которая напоминает твои домашние блюда. Можно с уверенностью сказать, что ты присоединишься ко мне, да?
Мои кулаки сжимаются, пока я не слышу треск костей. Закуска — это маленькая девочка. Очевидно, похожая на девочку, которая была на фотографии, которую я показывал ему в "Спасителе". Он пошел и выбрал девочку, основываясь на том, что, по его мнению, мне нравится.
Я уже не испытываю тошнотворного чувства, которое колышется в кишках и вызывает рвоту — теперь я вижу красный цвет. Красный цвет его крови, вытекающей из его горла, когда я разрезаю его. Красное, вытекающее из его рта, когда он медленно задыхается. Я вижу так много красного.
— Конечно, — говорю я беззаботно. — Я бы ни за что не пропустил это.
— Убедись, что мужчины присмотрят за Адди, пока меня не будет, — напоминаю я Джею, затягивая галстук на шее.
Это похоже на чертову петлю, и то, что я сегодня играю с этими мужчинами, — это пресловутое ведро, выбитое у меня из-под ног.
Общение с одними из самых развратных мужчин, когда-либо живших на свете, похоже на подвешивание себя к потолочным стропилам. Они заслуживают смерти, а вместо этого я буду пить с ними дорогой виски и представлять, как я расправлюсь с каждым из них.
— За ее домом ведется круглосуточное наблюдение. Незаметно, конечно, — уверяет Джей у меня за спиной.
Я не чувствую себя достаточно хорошо. Кое-что я узнал, когда она была еще не моей, раздевавшейся в своей комнате, а я наблюдал за ней издалека через окно. Я знал, что ее кожа мягкая, как шелк, и что ее киска будет похожа на гребаный рай. Но быть так далеко и просто наблюдать — этого было недостаточно.
А теперь ее безопасность под угрозой. У меня лучшие люди в мире, которые присматривают
