Шрифт:
Закладка:
— Нет! — категорично отрезал я и теперь уже ретировался быстро и решительно.
Вскоре выяснилось, что у неприступной преграды, разделяющей плато Коба на две части, действительно есть лазейка. И это совсем не катапульта чокнутого изобретателя! Но судя по кислым минам орков, с которыми мне предстояло отправится в путь до ущелья Привидений, лазейка эта была не многим лучше безумной идеи эльфа.
— Пески там, — коротко пояснил один из моих спутников, не вдаваясь в подробности.
Я не слишком ужаснулся этому известию — песков в Империи я видел много, но все же чувствовал подвох. До лазейки — оказавшейся на поверку просто концом высоченного забора, возвысившегося не без магии и охраняемого мафией по всей своей бесконечной длине, — добрались без проблем за полдня.
Всю дорогу меня преследовало жгучее предвкушение, ведь я столько слышал про Кордон, и теперь попадание на другую сторону казалось чем-то из ряда вон выходящим, тревожным, но и заманчивым одновременно! В связи с этим я почувствовал некое разочарование, когда мы просто обошли преграду. Но выводы мои оказались преждевременными. Я и трое моих молчаливых спутников обвязались одной толстой веревкой, и далее пошли друг за другом спаянной цепочкой. Вскоре стало понятно — зачем.
За Кордоном начался ад.
Назвать ЭТО песчаной бурей, все равно что описать бриллиант, как блестящую стекляшку. То, что я увидел своими глазами, нельзя было уложить в это сухое, неинформативное определение. Песок стоял одной сплошной массой со всех сторон. Из-за него не было видно ни неба, ни земли — только темное, непроглядное марево. Я не видел даже орков, шедших впереди меня и сзади в двух шагах. Дышать было нечем. Я прикрывал лицо платком, но все равно кашлял песком, плакал песком, вдыхал песок, перекатывал его языком на зубах… Мне казалось, что я сам стал состоять целиком из песка и скоро рассыплюсь от дуновения ветра. Ветер, кстати, хоть и завывал, и периодически больно лупил по незваным путникам своими песчаными ладонями, но все же не сказать, что был таким уж грозным. И я решительно не понимал, что поддерживает в воздухе весь этот неоседающий смог.
Когда я уже едва не падал от нехватки воздуха и удушливого кашля, проклинал все на свете, в том числе и свои самонадеянность и любопытство, и клялся, что ноги моей больше не будет в этих местах, выяснилось, что все это только цветочки. А вот теперь настала пора ягодок!
С трясинами я имел несчастье познакомиться еще на Асээ-Тэпх, где чуть не умер, подорвавшись на своей же мине. Но то болото не шло ни в какой сравнение с зыбучими песками! Пробираясь сквозь кашу, где не было видно ни зги, и теряясь из-за этого в пространстве, я вдруг начал «тонуть», и это усилило ощущение ирреальности. Теперь я не только не видел твердой почвы под ногами, но и перестал ее чувствовать. У меня осталась одна лишь обмотанная вокруг талии веревка, которая не давала мне заблудиться не только физически. Она, как якорь, удерживала мой разум от сумасшествия.
Скорость пришлось увеличить, хотя ноги и так заплетались. Промедление в зыбучих песках грозило смертью — и мы сражались с ней изо всех сил. Правда, в какой-то момент я уже перестал надеяться, что мы сможем выбраться. Возможно орк, идущий во главе цепочки, давно заблудился и теперь ведет нас в невнятное ничто, откуда уже нет обратной дороги.
Но вскоре мне показалось, что земля отвердела и дышать стало как-то легче. Я даже боялся подумать, что пытки подошли к концу, и поэтому списал все на то, что начал понемногу привыкать. Но песок и правда перестал пожирать обувь, и я сумел разглядеть очертания орка впереди себя. Где-то на этой секунде и открылось второе дыхание.
Никогда я еще так не радовался астралу, как в этот момент — когда наконец стали видны отблески его сверкающих нитей. Мы вышли на берег аллода, а я все еще продолжал задыхаться и кашлять, выплевывая из легких всю ту гадость, которой наглотался. Впрочем — не я один. Все вчетвером мы подползли к самому краю земли и, стоя на коленях и от усталости не чувствуя страха, хватали ртами чистый воздух, наслаждаясь мягкими касаниями астрального ветра.
— Много прошли? — наконец спросил один из орков и развалился на земле, раскинув руки и свесив ноги с аллода.
— Не. Даже половины зыбучих песков не одолели. Что-то совсем уж сегодня невмоготу. Думал, подохну уже.
Я тоже свалился наземь и уставился в небо. Здесь оно было не очень красивым — темное, мутное, с блеклыми звездами. Но оно было! И этот факт радовал меня несказанно.
— Глядите, а там костер вроде, не?
Мы все повскакивали на ноги, и уставились вдаль, стараясь разглядеть признаки жизни. И правда — огонек!
— И кто это тут окопался в такой глуши… может, это наше чучело с джесеротипом?
— Хорошо бы, но я слишком много грешил в жизни, чтобы все так легко закончилось.
Мы поплелись вдоль края аллода на свет, где действительно обнаружили костер и разношерстную компанию вокруг него: семейку гибберлингов, орчиху и сутулого, дерганного мужика, похожего на канийца. Конечно же, это оказались старатели, которых в поисках артефактов занесла нелегкая в эти края.
— Нет-нет-нет, даже не пытайтесь, погибните! Пройти сейчас через пески невозможно, там дальше — еще хуже. Буря! Это надолго, ближайшую неделю можно и не соваться. Мы сюда-то еле выбрались! А еще, мы слышали, в зыбучих песках проводят рейд старатели мафии, как будто мало нам скелетов и подарочков самой аномалии. Поэтому мы тут и сидим. Лучше переждать, пока они прочешут руины и уйдут. Хотя… Они ведь соберут все артефакты!
Гибберлинг надулся, решая эту сложнейшую для себя дилемму, и двое его братьев в точности повторили его жест, как отражения в зеркале. Я наклонился к костру и подставил руки, потому что на берегу было довольно холодно. Трое орков, с которыми я шел, завалились рядом и тут же начали похрапывать, я даже им позавидовал: вот бы мне так мгновенно отключаться, как по щелчку тумблера.
— Вы пришли со стороны лагеря Историков? — спросил я сидевшую рядом орчиху.
— Нет, тут поближе есть проход, но там опасно: скелеты ходят и змей много… гляди, какой я из их шкур хороший бурдюк сшила! А то здесь меня всегда мучает жажда.
— А откуда
