- Твой-то поди так голосить не умеет?

-Мой не голосит, мой поет,- поглаживая сидевшего на плече попугая, важно ответил Иван, расположившийся у ног Анчутки.- Правда птичка, моя ты хорошая?

Но птичка на этот раз молчала, распушив крылья и уткнувшись крючковатым клювом в перья на своей груди, попугай под пение своих собратьев, казалось, дремал.

-Видать устал наш подарочек, будто он Ивана на себе вез,- язвительно заметила Анчутка. - Ишь, как раскукошился!

Послышался храп Степана, который не дождавшись приглашения к столу, безмятежно уснул, свесив в сторону голову. Только легкий ветерок иногда скидывал на его заросшее щетиной лицо засохшие листья. От чего тот слегка вздрагивал и не открывая глаз отмахивался от них рукой.

-Умаялся! Сколько сил потерял, чобы нам помочь! Счастливая Настя, такого мужика не пропустила! А ведь с виду он и не красавец, а вот сердцем чистый. Не обманет, не предаст, ну и свое, конечно, не отдаст... Энто я про то, как повезло его жене. За ним, как за бетонной стеной... Ну, словом, бабой себя чувствуешь.

-А, как же я?- умоляюще посмотрел Иван на Анчутку.

-А от твоей стены, один картон дырявый всю жизнь и был. Поистерся, поизносился напрочь. Летом сквозит, а зимой за ним и насмерть замерзнуть можно. Мужик, ежели ум имеет, то жизнь у него ладком идет, а ежели бегает из стороны в сторону, ищет то, чего и сам не знает, то вот и приходится за такими ненормальными самим бабам бегать, чтоб остановить, обласкать да дорогу в свой дом указать и при энтом себя не растерять. Мы ведь тоже гордые, только любовь из нас энтот грех, как из перины пыль, выколачивает.

-Значит я картон?

-Нет, не угадал... Щас ты тетрадь для прописи первого класса. По новой учиться жить тебе надобно. С первого крючочка, с чистого листочка.

-А ты, как будто правильно свою жизнь прожила?

-Энто кто тебе такое сказал? Я, может, только вот щас в сознание прихожу... Может, сейчас понимаю, чо во мне было не так!

-Ты меня бросишь?

-Куды?- оглядываясь по сторонам, с непониманием спросила Анчутка.

-Куды, куды... На улицу, вот куды!

-Зачем? Столько времени потратить, чтоб найти, а потом выбросить?

-Так ведь я, по-твоему мнению не мужик, не опора.

-А я на чо, шпалы таскала? Коль тепереча не смогу из тебя мужика сделать!

-Это как?- испуганно спросил Иван.

-А вот так,- убедившись, что Степан еще спит, Анчутка обняла его за шею и поцеловала того крепко в губы.

-И все?

-Остальное опосля венчания... Куды нам спешить?

-Ежели так мужиками становятся, то я согласен начать все сначала, все с чистого листа.

-А ты как думал... Я видать твоя судьба. Вот посмотри, сколько раз ты бегал от меня? А она вокоська, не мытьем, так катаньем тебя мне воротила. Тепереча вместе учиться станем, а чо не сможем, то Марфа нам подскажет, она то все в семейной жизни кумекает.

Иван не удержался встал на колени и крепко обнял Анчутку. По щекам у него текли слезы, а сам он то и дело вздрагивал от счастья.

-Ну-ну... Задушишь... Да и не одни мы, вон твой петушок и тот испужался, щас опять чепуху молоть начнет.

-Пусть мелит, пусть видит, как счастье свое находят! Я ведь думал, что бабы только внешне хороши, да умом смекалисты. А ты вон всю мою философию разрушила, все во мне переворошила, а главное человека во мне увидела, спокойствие и надежность в мою душу вселила... Словно родство у нас с тобой какое-то.

-Энто хорошо, чо хоть сейчас до тебя дошло. Не в деньгах, не в квартирах счастья негоже искать, иначе самое главное упустить можно. Поэнтому и жизнь может разладиться, ну как кубики детские не сложиться. Ведь только с человеком родным и любимым можно учуять вкус жизни... Плыть с ним в одной лодочке по течению... А ежели напротив свернешь, в обратную сторону, ох и нахлебаться можно. Ну а вздумается нахраписто преодолевать, энто или захлебнешься, или на помойке, как давича ты, окажешься. Ее, ну течение свое, чуять тоже нужно... Детишек вовремя рожать, да об себе и о любимом не забывать. А остальное все пустое, не пригодное для двух любящих друг дружки мужчины и женщины... Вон Степка энто понял, потому и в счастье купается.

Иван, пока Анчутка его наставляла на путь жизненный, обнял ее ноги, прижав свою голову к ним и под монотонный говор своей невесты, прикрыл глаза, даже не заметив, как крепко уснул. Та услышав тихое его сопение, улыбнулась и боясь пошевелить ногами, со слезами на глазах, стала медленно и осторожно поглощать огурец, чтобы его хрустом не разбудить спящих.

-Вон как уморились! Как уморились!- шептала она себе под нос.- Хилые они нынче, потому как бабской поддержки не имеют. Бороться им не за кого, да и не за что... Вот и хиреют, будто капуста квашеная.

Солнце стало незаметно уходить за горизонт, скользя по земле своими яркими лучами в сторону деревни, оно явно манило за собой путников. Но Анчутке больно не хотелось будить мужиков, хотя ноги, под тяжестью головы Ивана и невозможности ими шевелить, совсем затекли. Ведь только ей одной было известно, что тем пришлось вынести. Как не ворожи, а только голова после этого затуманиться... Сама же болезнь не сегодня, так завтра все равно проявиться... Это как заморозить больное место, пока не чувствуешь болезненность, работаешь, а время истечет обезболивания, так хоть криком кричи, еще больнее становиться.

-Нет пора... А то уже, кажись больше часа кимарят,- вдруг засуетилась Анчутка.- Ночь придет и не заметишь... А там опять Глафира со своими прибаутками, да девки болотные, быстро головы мужикам вскружат... Нет тут надо быстренько чесать домой, а то опять меня в грех введут... Эй...! Мужская сила! А ну просыпайтесь, хватит землю под собой мять, дома доспите.

Иван приподнял голову и ласково посмотрев на Анчутку, после чего еще крепче прижал ее ноги к щеке, как подушку, продолжил спать. Степан же и не пошевелился.

-Вот, окаянные, совсем совесть потеряли! Сиди тут, сторожи их, а они раслюнявяться и храпят, как не в чем не бывало... Степ, а Степ, проспишь ты сегодня свою Настену... Придется опять тебе с деревьями обниматься.

-А мое всегда со мной,- довольно промурлыкал Иван,- я могу и