Шрифт:
Закладка:
— ...Доклад окончен! — отрапортовал нарком ВМФ.
Сталин поднялся с места.
— У кого есть вопросы или предложения? — сухо спросил он. — Нет?.. Адмирал Кузнецов подробно рассказал, чем занимается наш Военно-морской флот. В предстоящих сражениях морякам придётся более активно взаимодействовать с соединениями Красной армии. Будем надеяться, что флот нас не подведёт. Так, Николай Герасимович?
Кузнецов быстро встал.
— Будем стараться, товарищ Верховный главнокомандующий!
— Вот-вот, стараться, — подхватил вождь. — Враг у нас коварный, и его надо беспощадно уничтожать... Ну что, товарищи, сделаем перерыв?
— Давайте продолжим работу, — предложил Молотов.
— Не возражаю, — улыбнулся повеселевший Верховный. — Тогда информацию о положении на фронтах доложит исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал армии Антонов. Прошу пройти к карте...
ЭПИЛОГ
Февраль, 1945 год.
Молотов без стука вошёл в кабинет вождя. Обычно когда нарком иностранных дел шёл к Сталину, он предварительно звонил ему. И вдруг явился без звонка. Вождя это задело, но упрёка он не бросил, лишь тихо спросил:
— Что тебе, Вячеслав? Я очень занят.
— Фронтовыми делами? — Молотов улыбнулся в усы, сделав вид, что не заметил раздражения на лице Верховного главнокомандующего.
— Наши фронты наступают, идут решительные сражения, и мне есть о чём беспокоиться.
Сталин откинулся на спинку кресла. Он сказал, что командующие войсками 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов маршалы Рокоссовский и Конев только сейчас доложили ему, что успешно громят гитлеровцев: первый — на территории Польши, второй — на территории немецкой Силезии.
— У этих молодцов всегда дело спорится, — похвалил маршалов Молотов. — И тот и другой умеют навязать врагу свою волю, а для победы в сражении это немаловажный фактор.
У Сталина заблестели глаза, он чему-то усмехнулся.
— Разве только у Рокоссовского и Конева дело спорится? — спросил он. — На днях войска 2-го Украинского фронта маршала Малиновского при содействии войск 3-го Украинского фронта маршала Толбухина освободили Будапешт, столицу Венгрии. Знаешь, сколько взято в плен немцев во главе с командующим Будапештской группировкой войск генерал-полковником Вильденбруком? Сто тысяч солдат и офицеров!
— Хороший улов, тут уж возражать не стану. — Молотов вынул из папки документ и вручил его Сталину. — Я принёс тебе, Иосиф, личное послание президента СТПА Рузвельта. Он дал его мне во время проводов в Крыму и просил передать дядюшке Джо, то есть тебе.
Сталин молча взял из рук Молотова бумагу и про себя прочёл её.
«Перед тем как покинуть территорию России, — писал Рузвельт, — хочу выразить Вам свою искреннюю благодарность за Ваше гостеприимство и любезности, оказанные нам всем во время Крымской конференции. Как всегда, я испытал большое удовольствие от совместной работы с Вами снова, и результаты наших переговоров позволяют мне твёрдо надеяться на будущее сотрудничество между Союзом Советских Социалистических Республик, Соединёнными Штатами Америки и Соединённым Королевством в мирное время так же, как и во время войны. Я никогда не был более убеждён, чем сейчас, в необходимости этого сотрудничества и в его величайшей важности для будущего счастья и благополучия человечества. 14 февраля 1945 г.».
— Ишь, господа хорошие, как они нам льстят, — съёрничал Сталин. — А открытие второго фронта так долго тянули. — Он свернул листок и положил его на стол. — А Черчилль что-нибудь прислал?
— На твоё имя, Иосиф, от господина Черчилля благодарности не поступили. А ведь мы удовлетворили его отчаянную просьбу!
— Этот бульдог политической сцены на благодарности скуп, — усмехнулся Сталин.
(6 января 1945 года Черчилль писал Сталину:
«На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы... Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января... Я считаю дело срочным».
На другой день, 7 января 1945 года, Сталин ответил Черчиллю:
«Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января». Через пять суток после ответного письма Сталина, на рассвете 12 января, наши фронты начали Висло-Одерскую операцию. — А. 3.).
Сталин взял с края стола свою трубку, набил её табаком и закурил.
— Маршал Жуков мне звонил, — вновь заговорил он, выпуская изо рта колечки бурого дыма. — Фашисты яростно сопротивляются. Пора бы, говорит, Гитлеру понять, что его карта бита, что гитлеровцам приходит конец, а он всё ещё призывает своих солдат и офицеров «уничтожать красных без страха». Жуков человек неглупый, а не берёт в расчёт, что, хотя враг и обречён, он бросает в бой последние силы, отчаянно сопротивляется, чтобы избежать сурового возмездия. Поэтому чем ближе наша победа, тем сильнее должны быть наши удары по врагу.
В кабинет вошёл Поскрёбышев.
— Товарищ Сталин, к вам прибыл секретарь ЦК партии и начальник ГлавПу генерал Щербаков.
— Пусть войдёт!
Щербаков, прикрыв за собой дверь кабинета, взглянул в сторону большого стола, за которым сидели Сталин и Молотов. Он поздоровался, хотел было подойти к вождю, но тот уже встал и шагнул ему навстречу.
— Вы принесли приветствие ЦК партии и Совета народных комиссаров СССР маршалу Тимошенко? — спросил Сталин. — Сколько лет Семёну Константиновичу, пятьдесят?
Щербаков заметно смутился, но отдал вождю документ, пояснив, что принёс его на подпись, но если будут какие-то замечания, он готов внести поправки. Сталин прочёл приветствие, заметив, что всё сделано так, как он говорил, и тут же поставил свою подпись.
— Где находится сейчас маршал Тимошенко? Он был у Толбухина на 3-м Украинском фронте.
