Шрифт:
Закладка:
В области Сирмия готы провели зиму и весной, не встречая более сопротивления, прошли в Италию. Одоакр приготовился встретить Теодориха в укрепленной позиции при впадении Фригида (Виппах) в Сонтис (Изонцо) 28 августа 489 года произошла битва, в которой победа досталась готам. Через месяц другая битва, под стенами Вероны, окончилась также неудачи для Одоакра. Одоакр укрылся в Равенну, а Теодорих без боя вступил в Медиолан. Города верхней Италии, а потом средней и южной, прислали к нему посольства и признали своим повелителем. Туфа, занимавший пост магистра армии при Одоакре, перешел на его сторону и дал клятву верности. Но вскоре он изменил и опять перешел к Одоакру. В 490 году 11 августа произошла битва на берегах Адды, стоившая страшных потерь Теодориху, но он остался победителем. Римский сенат вступил с ним в сношения, и глава сената, Фауст, отправился послом в Константинополь, чтобы урегулировать новое положение дел. Осада неприступной Равенны, где сидел Одоакр, затянула войну до начала 493 года. 25 февраля, при посредстве равеннского епископа Иоанна, заключен был мир, по которому Одоакр и Теодорих должны были совместно править Италией. Через десять дней после клятвенного договора Теодорих покончил с Одоакром предательским убийством[1206] и стал единоличным правителем страны. Жену Одоакра он заморил голодом в темнице, сына сослал в Галлию, а потом казнил; много германцев, сохранявших верность Одоакру, было перебито в разных городах Италии.
Выход Теодориха из пределов Балканского полуострова значительно облегчил положение дел в Восточной империи. С Теодорихом вышла только часть остготов. Остались где-то на Янтре и малые готы Ульфилы, переселившиеся еще в половине IV века, остались во многих местах обжившиеся группы этого племени, не чувствовавшего никогда такого тесного племенного единства и значения рода Амалов, как то выставляет в своих писаниях Иордан. Положение свободных «федератов» успело стать привлекательным для многих групп этого племени, и военная сила империи еще долго опиралась главным образом на готов с их воинственным духом и страстью к бранным подвигам. Они верно хранили свое арианское исповедание, и православный двор и правительство допускали в отношении к ним исключения и льготы из общего нетерпимого тона законодательства о религии в те времена. Допускал это позднее и Юстиниан.
ЦЕРКОВНЫЕ ДЕЛА
За время правления Зенона богословская мысль на Востоке была упорно сосредоточена на том вопросе, который был так определенно и до известной степени просто разрешен на Халкидонском соборе.
Непререкаемый в ту пору авторитет римского патриарха, преемника апостола Петра, того камня, на котором Иисус Христос обещал основать Свою Церковь так, что она не подвижется вовек, — сделал свое дело, и после настойчивой защиты Феодосием деяний Диоскора государственная власть в лице Маркиана и Пульхерии поддержала папу Льва. Его послание легло в основу вероопределения, касавшегося тайны слияния Бога с человеком. Восток не мирился с этим простым и смиренным решением великой тайны и самая формулировка, принятая отцами Халкидонского собора, допускала возможность разных толкований, которые имели за себя богословский авторитет, одно — Кирилла Александрийского, другое — Феодорита Кирского, третье — папы Льва. Запрет Маркиана продолжать публичные прения на эту тему не действовал, и борьба против уз, наложенных Халкидонским собором, получила страстный и нетерпимый характер и начала связываться с вопросом национальным. В Египте и на армянском Востоке господствующим вероучением было монофизитство, в Сирии оно было весьма распространено, но не имело еще преобладания. Население Александрии томилось без своего пастыря, Тимофея Элура. И хотя среди клира было много и таких лиц, которые, в уважение к авторитету папы, перенесли дело на его суд, но весь народ стоял за Тимофея Элура, как засвидетельствовал это в своем окружном послании император Лев. В краткое правление Василиска вожделенный архипастырь Александрийской церкви воротился на свою кафедру. Зенон после своего возвращения на царство не решился применить силу в отношении Тимофея Элура, который был уже глубоким старцем, и дал ему окончить жизнь на кафедре.[1207] По его смерти, александрийский клир избрал в патриархи диакона Петра, по прозвищу Монг (косноязычный), который был близким сотрудником почившего патриарха. Император пригрозил виновникам этого избрания смертной казнью и предписал, чтобы Тимофей Салофакиол, проживавший в Канопе, занял александрийский престол. Возвращение его на кафедру вызвало большой бунт и кровопролитие.[1208] Кроткий по характеру Тимофей не принимал никаких мер строгости против не признававших его александрийцев, и на улицах раздавались крики: «Хоть мы не общаемся с тобой, но мы тебя любим».[1209]
Энергичный и пользовавшийся широкой популярностью в Александрии Петр Монг укрылся от преследования и, оставаясь в Александрии, являлся самым опасным агитатором, подрывавшим положение патриарха Тимофея Салофакиола, силой водворенного на кафедре св. Марка. Желая предупредить возможность, что он окажется его преемником, Тимофей обращался римскому папе Симплицию с просьбой воздействовать на императора, чтобы тот отправил его в ссылку, и папа в своих письмах императору и патриарху Акакию настаивал на этом.[1210] Обе церковные партии, на которые разделилась Александрийская церковь, старались склонить двор на свою сторону, и в Константинополь отправлялись депутации с целью воздействовать в желательном смысле. В составе посольства от патриарха был его родственник, епископ Гермополя, Геннадий и эконом церкви Иоанна Предтечи Иоанн Талайя. Посольство имело целью обеспечить избрание на кафедру после смерти Тимофея, который был уже в преклонных годах, человека его партии. Властное положение, которое занимал тогда Илл при дворе Зенона, побудило Талайю искать
