Один из них стоял на шаг впереди остальных – и именно с ним и говорил Гален.

Переговоры шли на повышенных тонах. Из тех редких слов, что Ал мог так или иначе понять было невозможно составить даже обрывочную картину, поэтому приходилось догадываться по косвенным признакам. Интонациям. Мимике. Жестам.

В итоге Гален развернулся к колонне и, уже на греческом, чтобы даже такие идиоты, как Ал, поняли, объявил:

- Остаемся на ночевку здесь. В дома к местным не вламываться, женщин не трогать. Еду нам дадут, раненным по возможности помогут. Ночуем на площади. Это там, - он махнул рукой, указывая направление, - Разошлись.

Выглядело слишком радужно для того, чтобы быть правдой.

- А мы им что за это должны? – подойдя к Галену, спросил Ал, - Я не расслышал.

Гален скривился, как от зубной боли:

- Не резать их. Желательно – еще не грабить и не насиловать.

Уродливая правда, которую Ал и так знал где-то в глубине души. Вслух она звучала еще хуже, чем мысленно.

- Да уж… Не думал, что когда-нибудь окажусь по эту сторону баррикад… - Ал рассеянно почесал шею. Раздражение после бритья только начинало проявляться.

- Я тоже, - разочарованно хмыкнул Гален.

- Думаешь, послушаются?

- Сомневаюсь, - Гален с отвращением помотал головой, - Но они вымотаны боем и дорогой. Может и пронесет.

- А если нет?

- Будем действовать по ситуации. Но… А что мы реально можем сделать? – губы Галена растянулись в грустной усмешке.

Действительно. Их было всего двое - трое, если считать сонно моргающего Агроса. Втроем против толпы они могли сделать одно из двух – или умереть, пытаясь ее остановить, или развернуться и уйти в знак протеста.

Может быть, второй вариант был не так уж и плох – и Ал озвучил его Галену вслух.

- А дальше что? Зачем мы Помпею втроем? – Гален посмотрел на него так, словно он сморозил какую-то невообразимую глупость, - Он тебе не бескорыстный благодетель, защитник угнетенных. Как думаешь, зачем он принимает и освобождает всех подряд рабов?

Стоило поставить вопрос так, сразу стало понятно.

Он действительно сморозил невообразимую глупость.

- Ему просто нужно пушечное мясо, - в ошеломлении протянул Ал.

Очередной фрагмент отвалился от стройной картины мира – и теперь от нее оставалось неприлично мало.

- Какое-какое мясо? – вопрос Галена прозвучал как гром посреди и без того не очень ясного неба.

Ал замер. Ошарашенный взгляд встретился с подозрительным взглядом Галена. По спине побежал холодок.

Это же надо было так глупо спалиться…

- Пушечное, - пришлось сделать усилие над собой, чтобы повторить, - Я… Родился не в Греции, там, где я родился, так называют тех, кого отправляют на убой.

Казалось, что с каждым словом он выкапывает себе яму все глубже и глубже.

- Я так и понял, - на удивление спокойно кивнул Гален. Как ни странно, он совсем не звучал удивленным.

- Но как?! – воскликнул Ал.

- Ты не выглядишь как грек. Ругаешься на каком-то другом языке постоянно. Имя у тебя латинское, но ты не гражданин Рима.

Похоже, его легенда не была и вполовину настолько складной и убедительной, как ему казалось.

- Так откуда ты? – и все-таки Гален задал тот вопрос, которого он так боялся все это время.

Ал нервно сглотнул. Времени выдумать ложь не было, возможности слиться – тоже, поэтому пришлось сказать правду:

- Из Бельгии.[2]

- Галл[3] что ли? Ну, я в принципе так и предполагал, - облегченно выдохнул Гален, и Ал уставился на него совсем уж до неприличия пристально.

Это не ускользнуло от взгляда Галена:

- Что? – удивленно спросил он.

- Да не, ничего, - отмахнулся Ал.

И, к его очередному огромному удивлению, вопрос оказался исчерпан.

Они разместились на ночевку на площади. Самых тяжелораненых один из местных, после долгого и обстоятельного разговора с Галеном, забрал к себе, но остальным предстояло провести ночь под открытым небом.

Апрельские ночи все еще были достаточно прохладными, и идея спать на тонком настиле поверх холодной брусчатки не вызывала у Ала никакого энтузиазма, но усталость брала свое и выбора у него все равно не было.

Городок опустел. Местные закрылись в своих домах и притворялись, что их не было вовсе. Вряд ли они делали так каждый раз по заходу солнца, но и сотня головорезов посреди их рыночной площади вряд ли была для них обычным вторником.

Будь Ал на их месте, он бы тоже спрятался подальше, закрылся на все замки и молился всем возможным богам.

Первая же попытка перевернуться на бок ознаменовалась прострелом в спине. Все-таки он был уже слишком стар для такого дерьма.

Несмотря на боль и все неудобства, Ал очень быстро провалился в беспокойный, полный крови и криков сон. И так же быстро очнулся от него, подскочив на настиле и испуганно оглянувшись.

Ошеломленное лицо убитого им дозорного все стояло перед глазами, сколько бы он ни моргал.

Была безоблачная ночь. Тихая безоблачная ночь – как ему сперва показалось, но уже спустя мгновение по ушам резанул неожиданный звук – и он понял, что выдернуло его из кошмарного сна.

Не менее кошмарная действительность.

Шум. Звуки драки. Отдаленные женские и мужские крики. Еще мгновение назад мирно сопевший на телеге рядом Агрос подорвался, и осоловело осмотрелся по сторонам.

- Что происходит? – испуганно спросил он у Ала.

Ал пожал плечами и оглянулся. Другие рабы храпели как ни в чем ни бывало. То ли они давно выработали привычку спать в любых позах, ситуациях и обстоятельствах, то ли сами оглохли от своего храпа и больше ничего не слышали.

Нескольких человек не было на своих местах.

- А где Гален? – Ал встал с настила и поднялся по ступеням торговых рядов.

Никого, только спящие рабы.

Агрос удивленно покрутил головой из стороны в сторону, прежде чем отозаться:

- Понятия не имею. И пары гладиаторов нет, они вон там возле лавки кожевенника спали.

Гален был последним, кого Ал мог заподозрить в желании пограбить или поглумиться над местными, - и от этого его пропажа особенно вместе с пропажей гладиаторов, выглядела еще более зловеще.

- Не нравится мне все это, - протянул Ал.

- И не говори, - отозвался Агрос, поднимаясь со своего места.

Крики и шум даже не думали стихать, но словно