– Парни говорили, что регулярно спускаются вниз, – сказал я Феодосии. – Они не скрывали этого, наоборот, хвастались. Они показывали мне тот лифт, Фе, представляешь?

– Пусть так. Но про этот они ничего не знают. Ты тоже не в курсе многого. Твоим парням, да и вообще всем с Притязания, можно только вниз. О верхних уровнях они и не помышляют.

Все с большим удивлением я наблюдал изменения, которые произошли с моей прекрасной подругой, пока мы не виделись. Они коснулись и внешности – и, пожалуй, в первую очередь внешности. Она вытянулась, стала выше, стройнее, ее движения теперь были резкими, уверенными, всем своим видом она демонстрировала даже не убежденность в своей правоте, а некое знание, которое приобрела и которому теперь следовала, не спеша, однако, разглашать. Ее глаза будто стали глубже, взгляд – тяжелее, а носик вздернулся и устремился вверх, став при этом маленьким и тонким. Она была по-прежнему красивой для меня, но уже другой красотой, совершенно мне незнакомой, которую лишь предстояло познать.

– Но бомбы взрывались по-настоящему, – возразил я. – Они рассказывали мне об экспериментах.

– Они взрывают бомбы на своем уровне, – ответила Фе. – Это их дом, пусть делают что хотят. Даже на Потреблении они ничего не могут. Все эти устройства – пшик, баловство. Никто не воспримет это всерьез, даже ты не воспринял.

– Где мы теперь? – Я решил не пускаться в споры в надежде, что девушка сама прояснит все.

– Ты не заметил, куда движется лифт? – буркнула Фе.

– Нет, – смутился я.

– Это хорошо.

– Не понял? – переспросил я.

– Это хорошая защита на случай, если кто-то здесь окажется случайно. Хотя подобных случаев вроде не бывало.

– Но я же легко нашел этот лифт! – опять возразил я. – Значит, не так уж хорошо он спрятан.

– Тебя привели страх и сомнения, – бросила девушка, выходя в открывшиеся двери. Я поспешил за нею. – Иначе в это место редко попадают. В радости мало кто вспомнит о нем, оно никому не нужно.

– Но что значит твое «не совсем?» – не успокаивался я. – Мы что же, все-таки на третьем уровне? Или… может, еще выше? Или, может, второй бесконечен, и над куполом – тоже он?

– Я бы этого не вынесла, – сказала Фе. – Так ты преодолел свой страх? Когда только появился, выглядел напуганным.

– Вроде, – замялся я.

– Ну, раз преодолел, то, стало быть, ты выше.

Выйдя из лифта, я не сразу понял, где мы находимся. Это был узкий изгибающийся коридор с рядами толстых кабелей на стенах и тусклыми светильниками под потолком. Здесь было так низко, что приходилось нагибать голову, чтобы идти. Но даже несмотря на дискомфорт, который создавало пребывание в этом замкнутом коридоре, я чувствовал, что здесь можно расслабиться, отдохнуть после всего безумия, которое творилось на бескрайних открытых пространствах фабрики-кухни.

По крайней мере, я мог просто отдышаться и не думать о том, куда бежать и как спасаться. А о чем я думал, шагая с Фе по коридору в полной убежденности, что он бесконечен?

– Что ты им сказала? – вот что интересовало меня. Люди в костюмах «ныряльщиков», казалось, были готовы меня растерзать. И вдруг подчинились одной фразе, брошенной их отряду маленькой хрупкой девушкой.

– Ты же слышал, – буднично ответила Фе.

– Да… Но как это смогло остановить их?

– Эффект неожиданности, – сказала девушка. – Один раз это сработало, но не стоит полагать, что ты от них избавился. Они могут прийти и сюда, если получат приказ. Они знают как.

– Приказ? – глупо переспросил я.

– От Кучерявого, – Фе усмехнулась. – Ты ведь знаешь его?

– Да, но откуда его знаешь ты?

Я не сомневался в том, что Фе на моей стороне, и был счастлив, что она рядом. Но с некоторых пор ее слова вызывали скепсис: если она со мной, то почему скрывает, почему недоговаривает? Ей определенно известно многое, способное пролить свет на мои злоключения, но почему же она не спешила делиться этой информацией? Все это было странно, и я посматривал на Фе с недоверием, чего она, конечно, не могла не замечать. Но продолжала делать вид, что все в порядке.

– Они ведь действительно лезли не в свое дело, – сказала девушка. – Согласен?

– Но почему они тебя послушали? – настаивал я.

– А почему ты меня слушаешь? – парировала она. – Видимо, есть во мне что-то такое, к чему стоит прислушиваться?

– Фе! – воскликнул я и обнаружил в собственном голосе удивление и восторженность. Она впервые рассмеялась, напомнив себя прежнюю. И как на душе стало здорово, как легко!

– А Инкерман здесь? – спросил я. – Он тоже послушал тебя?

– Инкерман здесь, – она достала из кармана черную коробку вотзефака и постучала по ней.

Я усмехнулся.

– Где ты научилась так мастерски уходить от ответов? – спросил я. – Ведь мы все есть там. Где Инкерман физически?

– Выше, – бросила Феодосия. – Инкерман выше всех нас. Но я уверена, это ненадолго. Тем не менее переписка с ним возможна. То место, где мы находимся, не считается уровнем, вот и вотзефак здесь работает совсем не так, как везде.

– Фе, – нервно рассмеялся я. – Где ты научилась говорить загадками? Что это за место, если не уровень? Где мы?

Я заметил, что в стене, вдоль которой тянулись толстые кабели, изредка обнаруживались проемы, а в них виднелись массивные металлические двери. При одном взгляде на них казалось, что человеческих сил вряд ли хватит, чтобы отпереть. Подойдя к очередной такой двери, я услышал слабый гул с другой стороны, а сама дверь вибрировала, словно что-то неизвестное мне рвалось наружу, но тяжелый металл сдерживал его. Из щелей по периметру двери струился слабый свет.

– Ты ничего не хочешь рассказать? – спросил я удивленно и немного испуганно.

Вместо ответа девушка упала на пол, прислонившись к стене – а вернее, к оплетавшим ее проводам, словно они не могли представлять никакой опасности. «Где же она научилась быть такой уверенной во всем, что делает?» – подумал я и осторожно опустился рядом с нею.

– Ты хочешь знать, что здесь, – начала она. – Я тебе отвечу: это Сервер веры.

– Сервер веры? Прямо за этой дверью?

– Не только за ней. Сам по себе он огромен, и тысячи дверей, если не больше, скрывают его от посторонних глаз.

– А мы пойдем туда? – неуверенно спросил я, почувствовав, как участилось дыхание: то ли от быстрой ходьбы, то ли от близости тайны.

Феодосия долго молчала, и мы слушали дыхание друг друга – каждый наедине со своими мыслями, догадками, переживаниями. И едва оно немного успокоилось, стало ровнее, я услышал ее твердый голос:

– Мы туда не пойдем.

– Но почему?

– В этом нет