этот пень тоже был знакомым. "Хорошо, что знакомые деревья и пни не выболтают твою тайну, - говорил себе Влад. - А если тебе попадутся знакомые люди?"

С каждым часом эта опасность становилась всё ощутимей, однако выбора не было - следовало или ехать дальше, или повернуть обратно, но если бы княжич повернул, тогда получилось бы, что он напрасно провёл в пути полторы недели. "Поворачивать уже поздно, а пугаться пока не из-за чего", - повторял себе путешественник, и эта мысль помогала прогнать страхи - правда, лишь до той минуты, пока вдалеке на дороге не показывался очередной прохожий, который мог оказаться знакомым.

До чего же сильно испугался Влад, когда услышал за спиной топот коней! Княжич оглянулся и увидел, что по лесной дороге в его сторону мчатся пятеро воинов. Они были именно воинами - об этом говорили кожаные доспехи с металлическими бляшками, шлемы и мечи.

Спасаться бегством не имело смысла, поэтому тринадцатилетний путешественник предпочёл не ускоряться, а замедлиться. Он перевёл коня в шаг, а ещё через полминуты оказался окружён всадниками.

- Ты кто такой? - спросил один из всадников. Доспехи у него выглядели, как у его товарищей, но одежда под доспехами казалась дороже и выдавала в нём вожака. Лицо нельзя было толком разглядеть, потому что шлем защищал не только голову, но и шею. Влад видел только усы, пушистые и рыжеватые, нос с горбинкой, а также сощуренные глаза под густыми бровями, выглядевшие очень грозно.

- Ты что тут один делаешь? - продолжал спрашивать конник, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

- Я... - Влад назвал вымышленное имя, которое уже называл не раз. - А тут я ничего не делаю. Мне нужно к моему дяде. Вам про меня сказали в деревне?

Княжич говорил, запинаясь, потому что не понимал, узнали его или нет, верят ему или нет, и почему окружили. Он облегчённо вздохнул, когда воин, услышав вопрос на счёт деревни, добродушно рассмеялся:

- Да, сказали. Ты, оказывается, ловкач по женской части. А так не очень-то похож.

Влад забыл о страхе и обиженно нахмурился.

- Не обижайся, - продолжал воин. - Просто такая наша обязанность - проверять всех подозрительных, которые к нам заезжают.

- А вы из замка? - спросил Влад.

- Из замка, - подтвердил воин.

- А можно мне сегодня переночевать у вас? - вдруг спросил княжич, удивляясь собственной наглости. - Я до конца дня не успею доехать к дяде и ищу место для ночлега.

- Нет, в замок тебе нельзя, - сказал воин, разворачивая коня и освобождая проезд. - В замке сейчас живут только хозяйка с маленьким сыном и её золовка. А хозяина нет. Он на войне и вернётся нескоро. Так что в замок тебе нельзя. Там слишком много женщин, - воин хохотнул. - Мы проводим тебя в деревню - в трактир, что возле церкви Святого Георгия - и пристроим на ночлег, а завтра уедешь.

- Хорошо, - вздохнул Влад, нагоняя собеседника, который уже развернулся и поехал шагом вперёд по дороге.

- Завтра в деревне будет праздник, - продолжал воин. - Ты наверняка не вытерпишь и захочешь посмотреть, но я предупреждаю тебя - не вздумай оставаться до вечера. Если завтра вечером тебя увижу, то послезавтра самолично отвезу к твоему дяде и расскажу про все твои проделки.

Влад опять забеспокоился, что окажется пойманным, но поводы для радости тоже появились, ведь теперь он узнал всё, что хотел - хозяйка замка и её золовка, то есть Эржебет и Сёчке, скучают вместе с Ласло, а Янош опять где-то воюет. "Завтра состоится праздник, и мне может повезти, - думал княжич. - Сёчке наверняка захочет пойти развеяться". Влад не мог предугадать лишь одного - куда именно пойдёт невестка, ведь праздник урожая праздновался не только в той деревне, где стоял храм Святого Георгия.

Деревня, где княжичу предстояло остановиться ночевать, была ему знакома. Три месяца назад, когда он ходил с девицами в лес собирать цветы, дорога вела сначала через селение кузнецов, а затем через другую деревню. Храм Святого Георгия - каменное строение с очень высокой колокольней - был как раз по пути, во второй деревне.

"Хоть бы она пришла к Святому Георгию, - мечтал Влад, - ведь выбор у неё невелик". Вблизи замка имелось три церкви, но одна из них принадлежала селению кузнецов, где не стали бы радоваться новому урожаю, потому что почти не занимались земледелием. Таким образом, на выбор оставалось две церкви.

Много это или мало? Владу казалось, что много, и в этом он нисколько не отличался от остальных влюблённых, ведь когда влюблённый очень ждёт свидания, то не уверен, что оно состоится, даже если любимая твёрдо обещала. Даже если девица клянется своему воздыхателю, что придёт на свидание, он всё равно сомневается. А ведь Владу никто ничего не обещал. Сёчке могла передумать и никуда не пойти. "А если она даже не собиралась идти? - спрашивал себя воздыхатель. - Вдруг ей не нравится праздник урожая?"

В Румынии Влад запрещал себе думать об этом, но теперь, когда он вопреки всем препятствиям приехал туда, куда мог и не доехать, самообладание оставило его. Все тревоги и сомнения, связанные с Сёчке, которые он давил в себе, разом накинулись: "Ты сделал всё, что мог, но это окажется напрасным, если невестка не сделает свой шаг". Опасение не увидеть её было гораздо мучительнее, чем опасение быть пойманным. Княжич не помнил, как провёл ночь в трактире, всё думал о завтрашнем дне, и даже утро не принесло облегчения.

Может ли яркий свет солнца казаться мрачным? Может ли чистое голубое небо выглядеть так, будто смотришь на него сквозь пыльное стекло? Могут ли весёлые песни казаться заунывными? Может ли резать уши звонкий детский смех? Может ли весёлая толпа, несущая по улице большие снопы соломы, украшенные лентами, вызывать отчуждение? Да - может! Влюблённый видит мир именно в таком свете, если тревожится и ни в чём не уверен.

Влад напряжённо вглядывался в толпу, надеясь заметить знакомое девичье лицо или край яркого платья. Толпа селян была по большей части чёрно-белой, поэтому яркое платье Сёчке или одной из её служанок сразу бросилось бы в глаза. Несколько раз, увидев край красной или зелёной юбки, Влад вздрагивал, но, оказывалось, что эти юбки принадлежат неким богатым