Голубые глаза казались немного насмешливыми, а улыбка карминовых губ очень грустной:

— Я сожалею обо всем этом обмане, Тиль.

Я смотрел на Эрин, девушку, о которой так много думал все эти дни, с которой так мечтал встретиться, которая стала для меня почти что наваждением, и понимал, что все это время она была не так далеко, как я считал.

— Я видел тебя на Арене, но ты слишком быстро исчезла. А затем в «Тщедушной иве». Та женщина в вуали, что садилась в экипаж, это ведь была ты. Вчера утром я нашел волос Эрин на своей подушке. Значит, это не было сном?

Вместо ответа она вновь задала тревожащий ее вопрос:

— Что ты намерен делать, Тиль? Я не отдам тебе то, что ты нашел в поезде. Это моя собственность.

— Скажи, зачем ты убила жандарма в моем купе?

— Он увидел меня не в Облике и попытался схватить. Я защищалась. И если он и был жандармом, то служил тем же людям, по чьему приказу убили моего отца.

Говоря это, она смотрела мне прямо в глаза.

— А потом, избавившись от Облика, ты спокойно переждала пока жандармы обыщут поезд.

— Да. Они искали человеческую девушку, а не чэру, пьющую чай в вагоне-ресторане.

— Но почему ты не сбросила Облик сразу? Как я понимаю, твои преследователи искали Эрин, а не Алисию.

— Был небольшой шанс, что меня схватят. Я не хотела никому открывать свое истинное лицо. К тому же я просто испугалась, Тиль, и не нашла ничего лучше, чем спрятаться в твоем купе. Я знаю, это была непростительная глупость.

Говорят, что шпионы — это самые лучшие в мире лгуны. Но Алисия, точнее Эрин, врала еще лучше. А может быть, и нет. Сейчас я не мог отличить правду от вымысла.

— Ты знаешь, что из себя представляет этот платок?

Я стоял на месте, не собираясь к ней приближаться до поры до времени, так как помнил тех двух дураков из розового кварца, что мы нашли с Бэсс в катакомбах.

— Конечно, — кивнула она, вновь, к моему разочарованию, становясь Алисией. — Как и ты, насколько я вижу. Платок находился в моей семье многие поколения.

— Зачем ты его спрятала?

— В купе? Из предосторожности. Если бы жандармы вдруг решили искать Эрин серьезно, то… в общем, его могли у меня обнаружить, потому что искали именно его.

— Я мало что понимаю, Алисия.

Она коснулась изумруда у себя на шее и сказала:

— Думаю, ты имеешь право знать правду. Артефакт всегда находился в доме, но однажды моя мать, придававшая не слишком большое значение старым легендам, сочла, что не будет ничего страшного, если она появится в этом платке на одном из приемов. Это случилось семь лет назад, когда мне было только двенадцать. Через недолгих шесть месяцев она погибла из-за несчастного случая. Так считали в Скваген-жольце, да и у нас не было никаких сомнений. Прошло несколько лет, и я застала отца в страшном волнении. Он сказал, что к нему приходил неизвестный и просил продать платок. Также папа упомянул, что этот же самый человек говорил с моей матерью до ее смерти.

— Кто он?

— Тот самый жвилья, которого ты так ловко выбросил в окно.

Я хмыкнул:

— Ты в курсе, что он работает на серый отдел Скваген-жольца?

— Да. Но его настоящий работодатель Мишель эр’Кассо.

— Один из Палаты Семи? Ты уверена?

— Да, — жестко сказала девушка. — Уверена, Тиль. Эрин проследила за ним, когда этот ублюдок пришел к нам в дом еще раз. Отец отказался от продажи, потому что платок был ему дорог как память, к тому же он был моим наследством. Только много позже, читая записки матери, я поняла, что это такое. Вскоре отца убили, а платок похитили.

Я переварил информацию и осторожно уточнил:

— То есть ты серьезно считаешь, что чэр Мишель эр’Кассо во всем этом замешан?

— Это по его приказу убили моих родителей.

— Картина, скажу я тебе, складывается удручающая, — прошептал Стэфан.

— Алисия, — я сделал к ней шаг, но она тут же отступила назад и покачала головой, показывая, что я не должен приближаться. — Ты знаешь, кто убил твоего отца?

— Какая разница? За всем этим стоит эр’Кассо.

Получается, она ничего не знала о Ночном Мяснике, но на моем лице все еще оставалась некоторая доля скептицизма, поэтому Алисия сказала:

— Я мечтала отомстить ему, но понимала, что против такой серьезной фигуры в Рапгаре у меня нет никаких шансов. Мне прямо намекнули, чтобы я оставила дело об убийстве отца, я ведь уже говорила. Но все-таки я хотела вернуть то, что принадлежит моему роду. Эр’Кассо любит красивых женщин, я узнала, что он ищет новую секретаршу, и мне повезло. Он принял Эрин на работу, даже не проверяя документы на гражданство.

— Старый похотливый козел, — пробормотал Стэфан.

— Твоя трость права, — улыбнулась девушка, вновь приняв Облик Эрин.

— Твой Атрибут — умение понимать чужих амнисов? — резко спросил я у нее.

— Да. Именно так. Я достаточно быстро втерлась в доверие к эр’Кассо и стала вхожа в его дом…

Я не стал спрашивать, на что ей пришлось пойти ради этого.

— Однажды он был занят делами и оставил меня одну на достаточно долгое время для того, чтобы я нашла и вскрыла его сейф.

Я показал, что удивлен столь странными способностями для юной чэры, и она показала на свой изумруд:

— Знакомься. Это Роббер. Мой амнис.

— Ерунда какая-то! — возмутился Стэфан, и Анхель его горячо поддержала. — Мы не чувствуем его!

— Он меняет структуру, — сказал я. — Когда появляется Эрин, изумруд превращается в булавку.

— Верно. Это одно из его свойств. Впрочем, как и умение скрываться от других.

Кажется, изумруд заговорил с моим ножом и тростью, так как я почувствовал, что они стали внимательны и сосредоточены.

— Те люди из стекла, в катакомбах, работа твоего амниса? — догадался я.

— Верно. Он ждал, когда я приду в себя и, получив прямой приказ, избавил меня от подручных эр’Кассо, которые так долго ловили Эрин. То же самое Роббер сделал с сейфовой дверью. Оставалось всего лишь разбить ее и взять принадлежащее мне. Я оказалась права в своих подозрениях. Сбежала из города, но они начали преследование, и мне пришлось запрыгнуть в первый же поезд, хотя он и направлялся обратно в Рапгар. Бегство было самым разумным вариантом, чтобы запутать следы. Потом я спрятала артефакт у тебя в купе, за диваном, но, видимо, недостаточно надежно, потому что когда вернулась, ты уже забрал платок. У