— Говорят, на побережье неприятности, — прервала Дарла размышления Ноны.

— Неприятности? — Нона вспомнила пиратские набеги. Без них Шерзал не осмелилась бы прийти в Истину и рисковать навлечь на себя неудовольствие брата.

— Из Дарна приплыла настоящая армия. Регулярные войска на пиратских барках, просто не в форме. И Крусикэл вызвал генерала Катрада с границы со Скифроулом.

Нона посмотрела на Дарлу:

— Откуда ты все это знаешь? — Обычно именно Ара знала все о мире.

— Мой отец — офицер в штабе Катрада. Он приехал раньше генерала, чтобы собрать разведданные. — Дарла кивнула. — Он говорит, что корсары высадились на берег и послали отряды рейдеров вдоль северных льдов, в то время как император и Велера связаны у Хониспорта.

— Значит... не подходить слишком близко ко льду?

— Да, если только ты не хочешь воевать, — сказала Дарла.

— Мы воюем? — Нона и не подозревала, что все так плохо.

— Мы воюем всегда. — Дарла пожала плечами. — Пока лед не сомкнется, у нас всегда будет война — так говорит мой отец. Разница лишь в том, как это называть. Сейчас это называют рейдами. Церковь должна будет сыграть свою роль. Как ты думаешь, чем так занята настоятельница? Говорят, она даже была при дворе!

— И они посылают нас в поход? Во время войны? — спросила Нона.

Дарла снова пожала плечами:

— Формально мы будем спасаться от войны. Кринг находится в противоположном направлении. Наверное, поэтому они и выбрали его в этом году. В прошлом году нам пришлось добираться до острова Хэрн, это у побережья. И вообще, поход — одна из самых древних частей обучения монахини. Говорят, какое время — такое и обучение. Если впереди нас ждет открытая война, то не удивительно, что нас посылают в эту...

Шагая по дорогам и тропинкам в самом сердце империи, Нона вспоминала о путешествии с Гилджоном, хотя дороги, которые он выбрал, были более темными, и идти приходилось гораздо меньше. И все же, когда дул лед-ветер, все вокруг принимало тот же унылый вид, не лишенный определенной красоты. Тонкий слой ледяного снега покрывал поля, скрывая посевы. Большинство из них восстанавливалось — фермеры выращивали породы, которые восстанавливались, — но, когда наступал достаточно длинный период ветра Коридора, кое-кто всегда рисковал посеять что-нибудь более ценное и уязвимое, надеясь собрать дорогой урожай. Живые изгороди стояли под толстым слоем льда, который покрывал каждую ветку, притуплял шипы, блестел и сверкал, делал их ненастоящими, держал под стеклом — можно видеть, но нельзя трогать, — словно клал на хранение... на некоторое время. Однажды это будет навсегда.

В лесах стояли винт-сосны и мороз-дубы, увешанные сосульками; их было много, и они густо свисали со всех ветвей, некоторые длиннее руки Ноны. В разгар лед-ветра фокус не мог полностью растопить лед, и каждую ночь сосульки росли и множились, пока ветер наконец не ослабевал или огромная тяжесть льда не разрывала дерево на части. Проходя через леса во время лед-ветра, люди могли погибнуть. Когда приходил фокус, каждая ветка каждого дерева могла за считанные минуты сбросить вес человека и даже больше в виде сосулек длиной в ярд, превращая любой лес в кошмар из вонзающихся ледяных копий.

К вечеру они миновали городок Аверин и поднялись на гребень невысокой гряд ы холмов, откуда было видно, как река Грохот извивается в сторону Марна. Сестра Сало нашла им ночлег в сарае для сена неподалеку от реки и неизобретательно названной деревушки Мост, которая располагалась по обе стороны длинного каменного моста, перекинутого через Грохот.

— Ты знаешь, почему ее называют Грохот? — спросила Джула, пока Нона возилась среди сена.

— Нет. — Два года назад постель из сена показалась бы роскошью. Теперь она была колкой и вызывающей зуд, а сарай — ящиком со льдом. Нежное Милосердие, возможно, вооружило Нону многими боевыми искусствами, но сделало ее мягкой и в других отношениях. Поход был запоздалым уроком — и таким, на который она намеревалась обратить пристальное внимание.

— Когда начинается таяние — здесь оно как раз перед рассветом, — вода бежит так быстро, что все камни в русле грохочут друг о друга. Я читала об этом в «Географической истории Кванталого моря» Хеннана. — Джула, нахмурившись, корчилась на своем тюке сена. — Похоже, я не в состоянии здесь заснуть...

— Попытайся, — сказала Нона. — Вряд ли завтра вечером ты найдешь кровать получше.

Монастырь нанял судно, чтобы доставить всех участников похода в Харранские болота. Ноне оно показалось похожим на весельные лодки рыбаков на Белой реке, только в десять раз длиннее. У него была высокая мачта, сейчас лежавшая вдоль корпуса, как и туго свернутый парус; их обоих поднимут для обратного путешествия вверх по течению — чтобы доставить послушниц к болотам, требовалось только течение Грохот.

Нона, Ара и Клера сидели вместе на носу, не обращая внимания на непогоду. Порывы ветра поднимали волны ряби на реке, гоня их вперед, прежде чем сокрушить и снова сделать плоскими.

— Я собираюсь стать кем-то, — сказала Клера, не глядя ни на одну из них.

— Ты уже кто-то, — сказала Нона.

— Я не родилась в семье Сис. Я не два-кровка с пророчествами, свисающими с моих плеч. Но я собираюсь стать кем-то. Чего бы это ни стоило.

— Ты говоришь так, будто думаешь, что мы тебе мешаем, — сказала Ара.

Клера огляделась вокруг, как будто впервые их заметила.

— Мы — новое поколение в старом мире. Это все наше, и мы можем забрать его себе. — Она снова посмотрела на воду. — Просто придется заплатить цену. Так устроен мир. Торговля и потери. Предложение, спрос, цены, которые ты должна платить. По крайней мере, так это работает для тех из нас, кто не родился с удачей, записанной в крови. Ты делаешь то, что не хочешь делать, для людей, которые тебе не нравятся, и ты продолжаешь это делать, потому что знаешь — однажды все изменится, и ты будешь тем, кто отдает приказы.

— У меня есть план. Я еще не вижу все части, и не понимаю, как они подходят друг к другу. — Она протянула руку в перчатке, как будто компоненты лежали у нее на ладони. — Они яркие, искрящиеся и сложные, но когда-нибудь я соединю их вместе, и в этот день я разрушу этот мир и создам другой.

Ара фыркнула:

— Ты репетируешь роль для пьесы, Клера? Или нанюхалась того, что осталось от запасов, которые Нона украла у Отравительницы?

Клера опустила голову:

— Я просто говорю то, что у меня на уме. То, что было у меня на уме в течение долгого времени. Поход — опасное дело, что бы ни говорили. Не все возвращаются. Так что если вам есть, что сказать, лучше всего сказать это сейчас.

Нона обнаружила, что ей нечего сказать, и они сидели в молчании.

Судно бросило якорь рядом с обледенелым участком пляжа, обрывистый берег за ним поднимался к нависающему дерну и покрытым льдом кустам. Джула первой сошла с судна, прыгнув с носа на мелководье. Она казалась маленькой и одинокой фигуркой, черной на фоне гальки, ожидающей других послушниц, пока гребцы изо всех сил старались удержать судно на месте.