— Жалко, да?

— Да не то, чтобы очень.

— Папочка! — заверещал Черенок. — Не губи! Я исправлюсь, папочка! Я буду хорошим! Просто у меня не было детства, папочка! Но ещё не поздно всё исправить! Не поздно наверстать! Прошу тебя, папочка, не надо, не губи!

Вот ведь скотина лицемерная. Пять минут назад кричал о том, что хочет протащить меня голой жопой по наждачке, а теперь вот чо исполняет. Я аж передумал его спасать, но Светлана уже вытащила третью карту. Абсолютно такой же рисунок, только теперь привиденька из Черенка влетает в здоровенный знак вопроса.

— И что это значит?

— У-у-у-у-у, — протянула ведьма. — Не знаю. Мне сейчас немножечко больно думать, так что давай сам.

Хммм. Может, всё-таки, пускай поживёт? Вдруг на что сгодится?

Ладно…

— Слушай, я у тебя там алоэ видел. Можно его взять?

— Делай, что хочешь. А я пока что пойду прилягу…

Светлана поднялась из-за стола и поплелась в другую комнату. Ноги в тапках-зайцах шаркают, руки висят плетьми, голова набок. Ведьму явно тянуло к земле, а моя эмпатия настолько разыгралась, что я сейчас как будто бы сам был с бодуна.

— Позови там… когда… у-у-у-у-у…

Не прошло и часа, как всё было готово к обряду. Черенок начал истерить пуще прежнего, так что его пришлось связать. А вот алоэ и Романов абсолютно спокойно отнеслись к тому, что на них намотали оголённый провод, протянутый с крыши во время грозы. День как день. Ничего необычного, ага.

— Ну что у вас тут? — вновь появилась Света.

В руках ведьма держала вторую, — или уже третью? — бутылочку пивца. Выглядела она теперь пободрее, да и взгляд стал каким-то… просветлённым, что ли? Чую-чую, похмелье может обернуться для неё вторым днём кутежа; зря только проходку в клуб срывала.

— О, сестричка! — оживился Романов. — А дашь глотнуть? Ну пожалуйста, ну чо тебе стоит…

И в этот самый момент громыхнуло. Особых спецэффектов, — как на рисунках из колоды, — я не увидел. Просто Романов с Черенком одновременно выгнулись всем телом, а потом чутка задымились.

— Сработало? — спросил я ведьму.

— Без понятия.

— Сестричка, ну дай глотнуть-то, ну ты чего, — сказал Черенок. — Ой. А чо вы меня повязали-то? Я ж себя нормально вёл.

Алоэ в этот момент выпрыгнуло из кадки и рвануло к окну, активно перебирая корнями. Дорогу ему тут же перегородила Правая. Бомбожопица зарычала, алоэ остановился и мелко задрожал.

Ну а Романов сидел на полу и хлопал глазами.

— Вы кто? — требовательно спросил он. — Как я здесь оказался?

— Романов?

— Да.

— Андрей Анатольевич?

— Ну да.

Даже несмотря на ситуацию, в которую он сейчас попал, взгляд у этого Андрея Анатольевича Романова был пронзителен и ничем не замутнён; он вроде как даже сердился. И более того, он даже внешне стал выглядеть иначе. С ним произошла целая куча микро-изменений, — та же выправившаяся осанка, например, — каждое из которых выхватить и описать не получится, но все вместе они делали своё дело. Язык тела будущего Императора разительно отличался от того, что было на его месте ранее.

Романов стал выглядеть грозно, внушительно и даже чутка надменно.

Вот с этим, пожалуй, можно работать. Вот такой человек, пожалуй, действительно в силах сделать меня эрцгерцогом.

Что ж.

Теперь дело за малым. Осталось придумать как захватить Москву…

* * *

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ. МОСКВА. ПРИЁМНАЯ ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВИЧА ЖИЗНЕТЛЕНОВА.

В кабинет Евгения Евгеньевича опять ворвались без стука.

— Да вы совсем там обнаглели что… ли… ой… здравствуйте, Ольга Георгиевна, — Жизнетленов подскочил и раскланялся.

Младшая дочь Императора не удостоила эрцгерцога ни словом, ни даже взглядом. Она молча вошла и молча села в кресло. Следом за ней в кабинет сразу же проследовал опричник.

— Ольга Георгиевна, что-то случилось?

— Случилось, — ответила Ковинская, глядя в стену напротив себя. — Сегодня отцу доложили о том, что некий помещик из Торжка вместе со своим другом герцогом присвоили себе заводик в Твери. Пустячок, казалось бы, да? А вот отец почему-то взбесился. Вы случайно не догадываетесь почему, Евгений Евгеньевич?

— О боги…

Рука опричника на лоб, огоньки тьмы из глаз и громогласный голос:

— ОБЪЯСНИСЬ.

— Я… Я… Ваше Величество, вы говорили, что ни одна ниточка не должна вести к нам, помните? Вы говорили сделать всё чужими руками, а я… я нанял лучших людей, которых только можно было нанять за деньги! Я заплатил им очень приличную сумму, и они должны были… Они…

— ОНИ МЕРТВЫ.

— Что? Но как⁉

— ТЫ НЕ СПРАВИЛСЯ.

— Ваше Величество, я всё исправлю в кратчайшие же сроки! Если понадобится, то я самолично…

— НЕ НАДО, — сказал Император. — С ТОБОЙ ВСЁ. ТЫ НЕРАБОТАЮЩАЯ ВЕЩЬ.

Опричник убрал руку со лба Ольги Ковинской и шагнул в сторону Жизнетленова.

— О боги, нет! Прошу, пожалуйста, не надо!

Но поздно. Чёрная рука коснулась Евгения Евгеньевича и тот застыл, как вкопанный. Теперь Императорская тьма струилась из его глаз.

— ОЛЕНЬКА.

— Да, отец?

— ЭТИМ ИДИОТАМ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПОРУЧИТЬ.

— Да, отец.

— ПОЭТОМУ Я ПРОШУ ТЕБЯ, СДЕЛАЙ ВСЁ САМА.

— Мне нужно убить помещика?

Георгий Ковинский довольно долго пытался ответить себе на этот вопрос. Прямухин казался ему хитрым, скользким и беспринципным ублюдком, да притом до чёртиков везучим. С одной стороны, такие люди нужны Империи. А с другой, слишком много чести для малолетнего сопляка, и как бы его не занесло от внезапной Императорской милости.

Но в любом случае, попробовать стоит. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, так ведь? Тогда от них гораздо проще избавиться.

— ПОКА ЧТО НЕ УБИВАЙ, — сказал Император.

— Тогда что мне нужно сделать, отец?

— ПРЕДЛОЖИ ЕМУ МЕСТО ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВИЧА.

— Как скажешь, отец.

— НЕ СРАЗУ, КОНЕЧНО ЖЕ, И НЕ ЗАПРОСТО ТАК. ЗАВЕРБУЙ ЕГО. ЗАСТАВЬ ПОДЧИНИТЬСЯ. ПРОВЕРЬ, НА ЧТО ОН БУДЕТ ГОТОВ РАДИ ДЕНЕГ И ТИТУЛА.

— Ты придумал что-то конкретное, отец?

— НЕТ, — ответил Император. — Я ПОРУЧАЮ ЭТО ТЕБЕ. ТЫ У МЕНЯ УМНАЯ ДЕВОЧКА И ФАНТАЗИИ ТЕБЕ НЕ ЗАНИМАТЬ.

С тем опричник отпустил Евгения Евгеньевича Жизнетленова. Приказ о назначении государственной пенсии по утрате кормильца для его жён был подписан ещё с утра…

Глава 4

Про сложные отношеньки

Вся эта тема с изгнанием Черенка и возвращением Романова прошла слишком гладко. О, да. Слишком.

Когда же я уже наконец-то пойму, что мне не светит простота? Ну не бывает со мной такого; не бывает, блядь, и всё тут! А с другой стороны, даже если я вытатуирую себе на внутренней стороне века напоминалку, мол: «Не расслабляйся, Илюша, с тобой всегда и всё идёт через жопу», то даже в таком случае — ну как я могу предвидеть вот такие повороты сюжета⁉ Да кто вообще мог предугадать, что всё обернётся именно так⁉

Снова лил дождь. А хотя нет… не «снова». Он не прекращался с тех самых пор, как мы гостили у ведьмы.

Промокший насквозь, я стоял на крыше гостиницы. Да, я снова был здесь, где несколько месяцев назад победил Жиранью; здание до сих пор сохранило отметины от её зубов. Я стоял и целился в Романова из муравьедомёта.

Танюха была рядом. Жужжащий шарик энергии уже готов был сорваться с рук девушки.

— Сдавайся! — крикнул я и выпустил очередь яиц прямо Романову под ноги.

Тот отступил на самый край крыши. Ещё шаг и сорвётся вниз. Вз-з-з-з, — Танькин снаряд пролетел в считанных сантиметрах от его головы. Ну и что ты теперь будешь делать, а? Куда ты теперь денешься?

— Вам не взять меня живым! — крикнул Романов.

Мы с сестрой приблизились ещё на пару шагов.

— Если ты думаешь, что я тебя не пристрелю, то ты глубоко ошибаешься! — надеюсь, он понимает, что всё это не игра.

— Чёрт, — Романов нахмурился и слез с края. — Я понимаю, что всё это игра. Стараюсь себя убедить, но ничего не получается. Не страшно, ну хоть ты тресни.

С тем он зашагал к нам. Я убрал муравьедомёт за спину, похлопал Анрюху по плечу и вместе мы поспешили скрыться в тепло и сухость.

Что это было?