Да и вино из боярышника тоже наверняка можно делать. Купим блогеров, пускай сидят и на серьёзных щах обсуждают купажи, послевкусия и прочие танины с кислотностями. Бутылки покрасивше, названия позаковыристей и вперёд, погнали.

Короче говоря, направление перспективное. Жрать, бухать, лечиться и трахаться люди не перестанут никогда. Пищевой, алкогольный и секс-игрушечный рынки я уже освоил, так что теперь надо бы окунуться в фармацевтику. С чего бы только начать?

Ладно.

Ещё один ништячок в копилку:

Прямо сейчас невероятно воодушевлённый поручик Пузо перегонял машины Крушил. Похоже, что он всерьёз собрался залутать их автопарк и уже созванивался со всякими мутными людьми; договаривался насчёт покраски и перебития номеров.

Ну а я… я беседовал с моим злым двойником.

Очень странные ощущения, по правде говоря.

— Папочка, это не я. Это всё дядя Боря, я бы сам никогда не поднял на тебя руку…

Ну да, ну да. Товарищ изо всех сил старался переобуться. Изображал из себя тупого наивного ребёнка; эдакую жертву обстоятельств. Вот только все эти «папочка» и «дядя Боря» никак не вязались с той сценой, которую я видел в лабиринте. Тогда он вёл себя слишком уверенно для тупого наивного ребёнка. Он ту блондиночку не просто целовал; он ей как будто бы лицо обгладывал.

К тому же, эта падаль пыталась меня убить. А это как бы всё. Обжалованию не подлежит. Похож он на меня или не похож, вообще роли не играет.

И да. Я таки связал нашу схожесть со словами ведьмы о моём первенце, которым якобы нужно пожертвовать; вот только откуда он взялся так и не догнал. Ну не изнасиловал же я дупло, в конце концов? Я бы такое наверняка запомнил.

И лишь пото-о-о-ом, когда мой сыночка сорвал с себя маску хорошести и начал в открытую меня проклинать, тогда-то он и проговорился насчет черенкования. Мне тут же вспомнился бродячий цирк, блохомедведь и оторванная рука. Всё встало на свои места.

Ситуация, конечно, упоротая, но… Помню как-то раз я выкуривал пчёл-мутантов из гигантского улья при помощи подлодки, так что норм.

К обеду клюкволюды начали возвращаться на пепелище, а у меня в темнице прибыло.

— День добрый, — поздоровался с Черенком человек в костюме баночки мастики, не отрывая глаз от книжки.

— Ох, ебать, в глазах двоится, — пожаловался Романов и перевернулся на другой бочок.

В отличии от других моих пленников, — которым заключение нравилось, — Черенок был магически развит и склонен к побегу, так что пришлось приставить к нему сурьёзную охрану из клюкволюдов. На завтра был запланирован поход к ведьме Светлане. Похоже, история про свержение Императора вернулась в свою прежнюю колею.

Будем возвращать настоящего Романова…

* * *

Опять Марьино. Опять заправка. Опять парковка, забитая машинами Лосей. Опять путь по лесу в усадьбу Знаменское-Раёк, вот только на этот раз куда менее приятный; всё-таки уже наступила глубокая осень. Ни ягодки вокруг, ни грибочка. Сверху кроны деревьев поливал дождь и в лесу было сыро, как в супе.

Правая взяла с собой на прогулку весь свой выводок. Поначалу бомбожопки бегали за матерью будто утята, но уже очень скоро насквозь промокли и замёрзли. Пришлось мне и некоторым Лосям распихивать их по карманам.

Оказалось, что пригревшиеся благодарные бомбожопицы умели урчать не хуже котиков.

Романова и Черенка несли в клетках. Черенок напоследок попытался сбежать — накастовал такого же кактусного монстра, как и вчера, но прожил тот не дольше нескольких секунд. Его сразу же расстреляли со всех сторон.

Проходя мимо поляны, на которой погиб Костик, я остановился и объявил минуту молчания в память об этом прекрасном человеке. Как же всё-таки жаль его. Уверен, история могла бы пойти совсем иначе, если бы в тот чёрный день Костика не прошило муравьиными яйцами.

Ладно.

Колоннада заброшенной усадьбы осталась позади. Последние метры по полю мы буквально бежали, потому как погода совсем уж разошлась. Дождь лил стеной. Молнии херачили так, будто на небе включили стробоскоп.

В ведьмин дом мы ворвались без приглашения. А впрочем, хозяйки на месте не оказалось, и никто особо не препятствовал вторжению. В рабочем гадалкином, — гадаличьем? — кабинете всей нашей шобле было тесно, а потому мы сразу же прошли дальше, в соседние комнаты. Натоптали — просто пиздец.

И вот, кстати, какое наблюдение:

За порогом комнаты с тёмными стенами, — а так же книгами и черепами, — вся мистика резко сходила на нет. Всё становилось очень и очень обыденно. И даже бедненько, я бы сказал.

Мебель старенькая. Видно, что когда-то и кем-то выброшенная. На кухне срач и грязная посуда, холодильника нет, электричества как такового тоже. Вроде бы в одной из комнат стояла штуковина, похожая на дизельный генератор, но без ведома хозяйки трогать его мы не стали. А вдруг он проклят? А почему бы и нет? Если уж в этом мире есть зачарованные лимузины, то почему не может быть проклятого дизель-генератора?

Короче говоря, ведьма жила одна и не стеснялась бардачить. Из примечательного могу отметить разве что здоровенное раскидистое алоэ на подоконнике и гардеробную. Целая, блядь, комната с платьями. Некоторые даже в целлофане; висят себе на таких специальных катающихся перекладинах, как в примерочной. Сапогов и туфель пар тридцать, стоят рядком вдоль стены.

А Светлана, оказывается, та ещё тряпичница.

Вот оно как бывает: встретишь загадочную личность с замашками потустороннего существа, а потом случайно окунёшься в быт этой личности и вот уже, — гляди-ка, — всю потустороннюю загадочность как ветром сдуло. Ремонт бы здесь устроить. С потолка аж сыплется…

— Кто здесь⁉ — раздался крик и сразу же за ним жахнул гром.

Я прекратил придирчиво рассматривать штукатурку и бегом ломанулся в тёмную комнату.

— Светлана?

— Ты… ты чо здесь делаешь⁉

Ведьма была пьяна. Волосы одновременно мокрые и взлохмаченные; боюсь представить, как она теперь будет всё это расчёсывать. Вместо цыганских одежд коротенькое чёрное платьице, которое едва-едва прикрывало трусишки. Косметика смазана, на колготках стрелки, а на запястье бумажный браслетик — проходка в какой-то клуб.

А время-то… сколько? Часов десять утра.

— Ты какого припёрся⁉

Тут ведьма заметила клетку с Черенком. Прищурила один глаз, посмотрела на Черенка, потом на меня, потом снова на Черенка и снова на меня.

— А-а-а-а, — протянула Светлана и улыбнулась; вспышка молнии отразилась в золотом клычке. — Вот какого ты припёрся…

* * *

Первым делом Светлана умылась и переоделась в домашнее. Заморачиваться с образом цыганки она больше явно не собиралась, так что предстала перед нами в сером флисовом костюмчике и пушистых тапках-зайцах.

Вторым делом Светлана завела генератор и дом сразу как будто бы ожил; с иллюминацией всяко повеселей, особенно во время грозы. Ну а третьим делом она наорала на Лосей и заставила их мыть полы.

— Как будет проходить обряд? — спросил я ведьму.

— Да хрен его знает. Подожди…

Ведьма прошла в кухню, выудила из шкафа приныканную бутылочку пива, открыла её зубами и принялась пить с таким наслаждением, что я аж позавидовал.

— У-у-у-у-у, — протянула Светлана. — Пойдём.

Ведьма вновь уселась за свой столик, я вновь уселся напротив. Вновь в дело пошли карты, вот только в этот раз Светлана тасовала их не так бодро.

— У-у-у-у-у, — ведьма помотала головой. — Что-то аж лицо немеет.

— Где ж ты так навертелась-то, милая?

— На шабаше, — пожала плечами Света, потом вдруг заметила браслетик на запястье и без палева его сорвала. — Так, ладно. Снимай.

Я сдвинул часть протянутой мне колоды, ведьма спрятала её под низ и выложила верхнюю карту. На ней было нарисовано главное здание усадьбы; как раз то, в котором мы сейчас находились. В крышу била молния.

Следующая картинка — стилизованные под супергеройский комикс Романов и Черенок, обвязанные проводами. У обоих выпучены глаза, вокруг обоих летают искры; ну явно они не огни бенгальские жгут, а это их так током пиздошит. В Романова влетает одна привиденька, а другая вылетает и перебирается в Черенка. Из Черенка вылетает третья привиденька и упархивает в неизвестном направлении.

— У меня там на чердаке лежит сорок метров восхитительного провода, — сказала Светлана. — Пошли пока кого-нибудь из своих, пускай на громоотвод намотают. У-у-у-у-у-у, — таким вот тяжко-похмельным выдохом ведьма теперь заканчивала каждую свою фразу.

Я распорядился Лосям, те кивнули и ушли на чердак. Я взглянул на Черенка. Сволочь, конечно, но моя ведь сволочь; есть в нём что-то такое прям родное. Плоть от плоти, ага. Кровь от крови.

— А можно