«Великому грузину» могло льстить, что предки его народа являлись основателями великого древнего государства, а мысль Пиотровского (который сам не решался напрямую связать ни один ныне существующий кавказский народ с Урарту) о том, что наследие Урарту стало фундаментом кавказской культуры — подогревать его национальное честолюбие. В конце жизни, несмотря на все дифирамбы в сторону «великого русского народа», Джугашвили не потерял интереса к родине[1668]. По наблюдениям историка Б. С. Илизарова, Сталин вполне мог наказать историка. В библиотеке диктатора сохранился сборник, в котором была помещена статья Пиотровского об Урарту. На полях книги Сталин оставил многочисленные гневные пометки, но итоговый вывод о том, что армяне и грузины — наследники Урарту его, видимо, удовлетворил[1669].

В следующем году премию первой степени присудили за II и III тома «Истории дипломатии». Второй том охватывал период 1872–1919 гг. Почти весь том написал В. М. Хвостов, последние четыре главы, посвященные дипломатии Советской России, были написаны И. И. Минцем. Следуя официальной исторической концепции, авторы рассматривали этот период как время начавшегося упадка капитализма, перехода его в монополистическую, империалистическую фазу. Первая мировая война являлась логичным развитием событий. Здесь подчеркивалось, что Россия не являлась зачинщицей войны и стала «слабым звеном мировой империалистической системы», где произошла революция. Отдельная глава отводилась иностранной интервенции стран Антанты в Россию.

Третий том предлагал панораму международных отношений между двумя мировыми войнами. Основными авторами стали И. И. Минц и А. М. Панкратова. Отдельные разделы принадлежали В. П. Потемкину и Е. В. Тарле. В книге особое внимание уделялось дипломатической роли «Страны Советов, которая мощью своей дипломатии опрокинула все попытки империалистов подвергнуть ее военному разгрому или окружить кордоном политической изоляции»[1670]. В аннотации для премии указывалось, что был «подробно изложен процесс углубления противоречий в версальской системе, образования первых очагов войны и консолидации блока фашистских агрессоров, показан рост значения Советского Союза как фактора мира, его неуклонная борьба против агрессии, за подлинный мир и прогресс человечества»[1671].

В 1947 г. премию второй степени присудили обобщающей работе «История Грузии с древнейших времен до начала XIX века» (1946), которая предназначалась для старших классов средней школы. Авторский коллектив состоял из цвета грузинской исторической науки: академиков Н. Бердзенишвили, И. Джавахишвили и С. Джанашия. Авторы были хорошо знакомы Сталину. Так, одна из книг И. Джавахишвили «Введение в историю грузинского народа» была в библиотеке вождя[1672]. Знал он и С. Н. Джанашия. Не мог не вызвать его повышенный интерес и школьный учебник, написанный по истории его родины. В библиотеке Сталина сохранился экземпляр издания этого учебника еще 1943 г., вышедшего на грузинском языке. Издание сохранило многочисленные подчеркивания читателя, что свидетельствует о его живом интересе к содержанию[1673].

В книге доказывалось, что грузины принадлежат к народам хетто-иберийской группы, которые занимали обширные территории в Передней Азии и по берегам Средиземноморья. Племена Урарту объявлялись предками грузин. Таким образом, признавалась важная историческая роль грузинского народа. Подчеркивалось героическое прошлое грузинского народа как борца с захватчиками. Подробно и с пафосом излагалась история правления Давида Строителя и царицы Тамары. Значительное место отводилось сближению Грузии с Россией. В рецензии, появившейся на эту книгу в главном идеологическом журнале «Большевик», этот момент особенно акцентировался: «В попытках освободиться при русской помощи от персидско-турецкого угнетения все более крепло убеждение, что только могущественная северная держава способна спасти грузинский народ от истощения и истребления»[1674]. В статье, вышедшей в «Правде» по итогам премии и подписанной С. Кафтановым — министром высшего образования СССР, «Истории Грузии» уделили специальное внимание. Она называлась «крупным вкладом», «капитальным марксистским трудом»[1675]. Заметим, что впервые в общих обзорах, посвященных лауреатам, особое внимание уделили историкам. В этом можно видеть все возрастающую роль исторического знания в годы «позднего сталинизма». Можно подозревать и особую благосклонность самого И. В. Сталина.

Вторая премия досталась и первому тому фундаментального труда Н. М. Дружинина «Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева» (М.; Л., 1946). История крестьянства признавалась в качестве одной из приоритетных в исторической науке. Автор предложил фундированное, насыщенное источниками исследование. В качестве методологического базиса своей работы Н. М. Дружинин использовал идею В. И. Ленина о «государственном феодализме», считая, что формально незакрепощенные государственные крестьяне подвергались феодальной эксплуатации со стороны бюрократического аппарата. Надо признать, что книга не несла в себе ярко выраженного идеологического заряда на злобу дня, но решала актуальную, с точки зрения идеологии, проблему и обосновывала политически «правильную» мысль о дореволюционном крестьянстве как объекте тотальной эксплуатации, при этом социальное положение разных его категорий практически нивелировалось, превращая крестьянство в единый экономический класс. В уже упомянутой статье С. Кафтанова книга была названа «ценным и оригинальным исследованием».

На следующий год премия была присуждена Б. Д. Грекову за труд «Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века» (М.; Л., 1946). Замысел написания обобщающего труда по истории крестьянства вынашивался советскими историками давно. Масштаб фигуры Б. Д. Грекова и его административное и научное положение изначально предполагали, что его работа будет претендовать на высочайшие награды. Выбранная тематика считалась чрезвычайно актуальной: на союзе рабочих и крестьян держался Советский Союз. Во введении автор сентиментально писал: «Крестьянин до наших дней сохранил свои прекрасные свойства: ум, моральную выдержку, готовность жертвовать личными интересами для общего блага и физическую стойкость»[1676]. Грековым настойчиво проводилась мысль о феодальном характере развития русского общества. Он описывал историю крестьянства в контексте эволюции данного класса в странах Восточной Европы, тем самым показывая историческую монолитность региона[1677]. В послевоенных реалиях, когда СССР начал построение социалистического восточноевропейского блока, данная мысль казалась особенно привлекательной. Через несколько лет вышло второе издание, на этот раз в двух томах.

Также первая премия за серию трудов по истории славянства досталась академику-слависту Н. С. Державину, специалисту по славянской литературе, который в 30-е гг. стал приверженцем марризма и увлекся этногенетическими исследованиями. Работы этого ученого можно разделить на две группы: исследования болгарской литературы и истории Болгарии и смелые, а порой и фантастические мысли по этногенетической истории славян, воплощенные в книгах «Славяне в древности. Культурно-исторический очерк» и «Происхождение русского народа». И в тех, и в других его выводы могли показаться членам жюри весьма привлекательными. Так, в книге о болгарском поэте и публицисте Христо Ботеве показывалось влияние русских революционных демократов на формирование его мировоззрения[1678]. Тем самым подспудно обосновывалась мысль о вековых революционных связях двух братских народов. Этногенетические исследования академика хотя и вызывали серьезные вопросы у некоторых специалистов, все же пользовались неизменным