На этом время празднования победы для них закончилось. У Паньли исторг из горла крик смерти и словно невидимой косой повалил первые ряды евнухов. Кто-то из них сбил в падении своих ошеломленных братьев, иные врезались в столбы, а третьи упали в стенные ниши. Прозрачные шары раскачивались, падали, разбивались, вываливая свое невеселое содержимое на кафельный пол. Лохмотья крайней плоти отделялись от стволов членов и, разносимые сквозняком, рассыпались по подвалу. Фрасист Богх извлек свой второй волнобой, спокойно прицелился в викариев, размахивающих руками посреди неподвижных тел, и открыл огонь. Запахи обугленной плоти смешивались с одуряющими испарениями бальзамирующих препаратов.

— Идем, — сказал Фрасист Богх, убирая оружие в карман комбинезона. — Отсюда дорогу я знаю…

*

Несмотря на упорные настояния У Паньли, Фрасист Богх категорически отказался подбирать маску обратно. Заодно он избавился от армированного контейнера для металлических дисков, засунутого за подкладку комбинезона. Он оставил при себе только волнобой, из которого прикончил кудахчущих черных пауков викариата.

Они проходили по галереям и коридорам, усыпанным трупами. Многочисленные оползни, зияющие в стенах здоровенные бреши, провисшие балки или потолки, выбитые двери свидетельствовали о жестокости стычек. Сквозняку, которым тянуло из многочисленных дыр, не удавалось рассеять густого дыма, который мешал дышать и ел глаза. Они продвигались медленно, беспрестанно спотыкаясь об лезущие под ноги предательские бугорки, о балки, стропила, камни, оторванные руки и ноги… Скорбная тишина, характерная для полей сражений после боя, изредка нарушалась далекими скрежетами и грохотом.

— Далеко нам еще до выхода? — нетерпеливо спросил У Паньли.

Хотя на нем уже сказывались транспланетный сдвиг и усталость, он заставлял себя концентрироваться и не выходить из контакта с Кхи, и от чрезвычайного напряжения у него начинали взвинчиваться нервы.

— Если я правильно помню, мы должны скоро попасть в библиотеку, — ответил Фрасист Богх.

— И в ней мы найдем рабочий деремат?

— Боюсь, нам придется попытать счастья снаружи епископского дворца. Вы же слышали викариев: они отключили контуры магнитной энергии.

— Возможно, будет достаточно их включить и активировать.

— Предполагаю, что викарии забрали или уничтожили кодирующие ключи. Мы бы зря потратили время, пытаясь активировать их.

— Вы знаете кого-нибудь в городе, у кого есть деремат?

— Не то, чтобы… Прошло три года с тех пор, как я ступал за пределы этого дворца. Как вы могли заметить, у меня было много врагов…

— В данном случае мне бы хотелось, чтобы мы могли рассчитывать на друзей! — буркнул У Паньли.

— Мы применим ваши принципы, рыцарь: мы подстроим обстоятельства под наши нужды. Превратим врагов в друзей!

— Не время шутить…

— Это была не шутка.

Коридор вывел в сводчатую залу библиотеки с книгами, попадавшими на бетонный пол с перевернутых стеллажей. Открывшиеся от удара книгофильмы валялись вперемежку с трупами. На крошечных экранчиках, впрессованных в ламинированные страницы, беспорядочно мелькали изображения. Сопровождающие их через встроенные динамики звуковые комментарии сливались в нестройный фоновый шум.

Мешанину синтетических голосов перекрыл стон. Двое мужчин замерли и навели стволы своих волнобоев на чудом устоявший вертикально стеллаж, от которого донесся звук страдания. Фрасист Богх под влиянием порыва двинулся к раненому: умирающий не бывает ни другом, ни врагом, а лишь человеком, борющимся со страхом и болью. Он обошел вокруг стеллажа, потом шагнул чуть вперед, и увидел лежащее у стены тело. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте, сгустившейся здесь даже сильнее, чем в других частях здания.

Фрасист проскользнул в тесное пространство и присел рядом с раненым. Представшее зрелище заставило его затрепетать с головы до ног. Человеку — осгориту, насколько он мог судить, — снесло половину лица. Он ясно различал белые линии нижней и верхней челюстей под разверзшейся завесой мяса, тканей и свернувшейся крови. Продолжая его разглядывать, Фрасист Богх понял, что умирающий к тому же потерял плечо, руку, часть бедра и ногу. Его окутывал, подобно зловещей тени, запах разложения. Здоровая рука раненого неловко попыталась ухватить запястье Фрасиста Богха, который рефлекторно уклонился, но тут же осознал позорность своего жеста и сам взялся за дрожащее предплечье.

В глазах раненого — разбитых зеркалах заблудшей души — все еще сияло хрупкое пламя жизни.

— Кто… кто… вы?

— Фрасист Богх.

Это имя, похоже, не вызвало отклика у его собеседника. У Паньли подошел ближе и, встав у стеллажа, смотрел на происходящее взглядом укоризненным, но заинтригованным.

— Я больше известен как Барофиль Двадцать Пятый…

Оживившийся осгорит потратил последние резервы сил на то, чтобы выпрямиться и с обожанием уставиться на Фрасиста Богха.

— Ваше… Ваше Святейшество… Вы живы… Слава Крейцу… Я могу умереть спокойно… Могу я… поцеловать ваше кольцо, джулианский кориндон?

— Я отдал его тому, кому удалось покинуть дворец в деремате из ремонтной мастерской.

— А почему… не… вы не… перенеслись?

Его голос — иссякающий ручеек звуков — едва был слышен.

— Викарии отключили цепи магнитной энергии. Дерематы сейчас бесполезны. Придется покинуть дворец в поисках нового транспорта.

— Вы… можете… взять… ма… ма… машины сети…

Фрасист Богх наклонился вперед и приник ухом ко рту умирающего.

— Где нам их найти?

— В доме… 67 по…

Тело раненого свело жестокой судорогой. Из уголка его губ на облеган хлынула струйка крови. Фрасист Богх яростно помотал головой, а затем закатил ему оплеуху, чтобы тот не думал сдаваться и задержался среди живых на несколько секунд.

— Адрес. Скажите мне адрес.

Мужчина приоткрыл рот, его вырвало новой струей крови.

— 67… улица Микели-Анг… Романтигуа… Третий этаж… Код… код… Мальтус… Мальтус… Благословите… благословите меня, Ваше… Ваше…

Фрасист Богх ясно ощутил, как в последний раз сократились его мускулы, напряглось тело, угасли жизненные силы, словно лопнула пружина. Он осторожно закрыл умершему глаза, беззвучно прочел крейцианскую молитву за усопших и с бесконечной ласковостью уложил его на землю.

Избавился в свою очередь от маски и У Паньли. Двое мужчин пересекли большую, полностью разоренную залу библиотеки. Деревянные изделия, драгоценные свидетельства секретов древнего мастерства, были сожжены, сметены взрывами, изрешечены разрушительными лучами, а оголенные, облупившиеся стены украсились внушительными трещинами. Разбросанные старые бумажные книги и книгофильмы покрывал слой обломков. От этой комнаты, некогда гордости муффиев — богословов и церковных ученых, — практически ничего не осталось.