несла человек по двадцать, шансов тихоходным судам практически не оставляла. Но, в данном случае, ситуация перевернулась зеркально и загонщики сами оказались в роли дичи, которую расстреливали как в тире. И поучаствовать в этом хотели все. Попадания вряд ли были, но это и не важно. Важно что ты стрелял и, теперь, имеешь право, по пьяной лавочке, стучать себя пяткой в грудь рассказывая про толпы сраженных противников.

* * *

Ябаре, не скрываясь, рыдал, но не от страха, а скорее от беспомощности. Еще, казалось бы, мгновение назад он дрожал, предвкушая азарт схватки, мольбы побежденных и богатую добычу, а сейчас ему осталось только гадать, кого из них лодка-убийца выберет жертвой. Когда бак их лодки пробило пулей и попавшее на раскаленные выхлопные коллекторы топливо вспыхнуло, в его голове на секунду мелькнула мысль о пленниках, которых им давали убивать. Таких же беспомощных и обреченных, как и они сейчас. И эта мысль привела его в ярость. Он из клана Абесо! И сравнивать себя с ними — плохо! У Абесо есть право брать — это хорошо! Другие должны отдавать Абесо то, что их по праву, потому что сопротивляться Абесо плохо! За это должна следовать смерть! Схватив мачете, Ябаре, потрясая им, вскочил и замахнулся на приближающуюся к ним лодку-убийцу. Он живет по традициям Абесо, значит, он хороший! А хорошие не могут проиграть! Они только побеждают, забирают добычу, женщин, пленников — Абесо имеют право на все! Так сказали боги Абесо, и значит, лодка-убийца противится воле богов. А противиться воле богов нельзя! Это плохо!

Живот внезапно онемел. Выронив мачете, Ябаре удивленно уставился на отверстие в животе, аккурат над пупком, из которого сперва медленно, потом быстрее полилась кровь. Потом ноги отнялись и он рухнул на дно лодки. Бархад, отчаянно пытавшийся сбить пламя, кинулся к нему, но вдруг раздался стук. Не тихий, как в ценной добыче, а громкий, злой. И брызги… Брызги воды, брызги щепок, брызги крови. Добытчиков, пытавшихся прятаться за бортом, пробило вместе с ним. Брат, не добежав буквально шаг, вскинул руки и рухнул рядом, уставившись вдаль неподвижными глазами.

— Брахад! Бархад! Ты чего? — Протянув ставшую очень тяжелой руку, Ябаре потормошил тело брата: — Мы не можем умирать! Мы — хорошие! Я сегодня стану мужчиной… Ну же!

Вдруг небо закрыла тень. С трудом повернув голову, Ябаре увидел лодку-убийцу, стремительно надвигающуюся на него и попытался нащупать свое мачете. Ему почему-то казалось, что так вышло неспроста! Это боги! Они хотят, чтобы все было правильно! Надо просто ударить лодку-убийцу и она умрет, а все убитые ей Абесо оживут. И Дуддуб, и Камаса, и, конечно, Бархад, а потом они все вместе захватят много железных лодок, груженных богатой добычей, едой и женщинами и, вернувшись, объявят, что Ябаре стал мужчиной. Всего один удар!

Раздался оглушительный хруст ломаемого дерева. Оказавшись в воде, Ябаре в отчаянном рывке схватил идущее на дно мачете и, глядя на проплывающее над ним стальное брюхо, изо всех сил взмахнул руками, пытаясь до него добраться прежде, чем кончится воздух в легких. Снова стук. Громкий, не такой, как у ценной добычи, но и не такой торопливый и злой, как тот, что скосил Бархада и остальных добытчиков. Похоже на стук огромного сердца. В глазах плыло, но сквозь эту пелену Ябаре увидел надвигающиеся на него винты. Почти как у их лодок, только размером с дом. Почувствовав, как его начинает тянуть к ним все усиливающимся течением, он, преодолевая сопротивление воды, взмахнул мачете, которое бессильно тюкнулось в толстый слой противоракушечной мастики. И ничего… Лодка-убийца не умерла, убитые Абесо не ожили, а Ябаре так и не стал мужчиной…

* * *

Уцелевшие налетчики, поняв, что развернуться и уйти им никто не даст, отчаянно пытались добраться до судов, где можно было захватить заложников и под их прикрытием поторговаться за свою жизнь. Горящая и посеченная пулеметом лодка, несмотря на повреждения, продолжала двигаться, так что они попытались спрятаться за ней в надежде, что густой черный дым их прикроет. Им оставалось меньше одного кабельтова до цели, когда прущий наперерез «Интернационал» смял лодку-прикрытие и, довернув, пошел на таран. Одна из моторок, пытаясь уклониться, столкнулась с другой и их обеих развалило ударом и затянуло под винты. Последняя, успев шарахнуться на девяносто градусов, некоторое время пыталась состязаться с «Интернационалом» в скорости, но Чума наконец сумела попасть в крышку мотора, поставив точку в этой гонке. Капитан, приказав сбросить ход до малого, оглядел поверхность воды, чтобы убедиться, что все нападавшие нейтрализованы. Добивать выживших не стали, хотя это, возможно, было бы гуманнее, чем оставлять их бултыхаться в миле от берега в окружении уже собравшихся на запах крови акул.

— Всем судам доложить обстановку! Повреждений, раненых нет?

— Обосравшиеся считаются? — сострил кто-то в эфир.

— Отставить шутейки до порта. Это не единственные мудаки в данном районе, так что бдительности не теряем. Прием!

— Скажите, милейший, — вкрадчиво поинтересовался голос с характерными нотками, — А вот эти снаряды и патроны, которые вы сейчас потратили… Они в стоимость входят? Или отдельно придется доплатить?

— Снаряды входят в стоимость проводки.

— Я так понимаю, «Менахем» в эфире? — снова включился остряк.

— А шо сразу «Менахем»? Как будто другим интересны лишние расходы?!

— Отставить засорять эфир! — приказал Капитан, понимая, что дело пахнет многословным эрецким скандалом. — Пока не покинем опасный район, все разговоры строго по делу. Как приняли?

— Принял…

— Принял…

Некоторое время в эфире было тихо, потом внезапно незнакомый голос поинтересовался:

— «Ляйстунг», сколько они тебе платят?

— Кто говорит, прием?

— Сколько тебе платят за охрану? Я могу заплатить вдвое больше, если ты свалишь…

— Ты не охуел? — почти ласково поинтересовался Капитан.

— Твоим людям надо жрать, моим тоже надо жрать. Давай договоримся как морской волк с морским волком.

— Ты охуел…

Марио, с присущим фессалийцам артистизмом, дал понять остальным рулевым, что сейчас они услышат выдающийся образчик военно-морского красноречия. Капитан отставил в сторону чашку с кофе, расстегнул пуговицу на вороте, чтобы легче дышалось, втянул грудью воздух…

— Слушай сюда, собака сутулая. Морской волк тут я. А вы — крабы пучеглазые и я с вами на одном поле срать не сяду. Ты решил, что я такой же мудило задроченное, как и ты? Хер там плавал, что характерно. Если хотите сунуться к моему конвою — добро пожаловать, девочки. Выебем всех так, что вы якорь лапами вперед родите. А купить меня не выйдет — не ты первый пробуешь.

— Хей, мужик… Что ты так завелся? Не надо помогать