и Талмуда. Гораздо важнее власти и влияния, коими фарисеи обладали в синедрионе до 70 г., оказалось то, что они – единственные из всех течений, направлений и сект иудаизма – пережили национальный катаклизм. С гибелью Иерусалимского храма исчезли остатки еврейской автономии и все иудейские группы, кроме фарисеев. Иными словами, современные формы иудаизма в конечном счете происходят от фарисеев. Американский историк Норман Коткер в книге «Земной Иерусалим» пишет: «Храмовые жрецы утратили свою функцию; они и их потомки, многих из которых звали Ааронсон или Коэн, что означает “священник”, стали просто кастой с незначительными ритуальными обязанностями, ничем не отличающейся от основной массы евреев. Их аристократические союзники, саддукеи, утратили фундамент своей власти. Больше не было никакой еврейской политической администрации, которую они могли бы контролировать. Вся национальная жизнь теперь была сосредоточена на фарисеях, которые посвятили себя сохранению единственного драгоценного, что осталось у евреев, – Закона [Торы], который они бесконечно изучали, запоминали и толковали. Разделяя евреев как народ, Закон должен был сохранить их».

После разорения Иерусалима началась реорганизация еврейской жизни в Явне – между нынешним Тель-Авивом и побережьем Средиземного моря. Под руководством фарисея Иоханана бен Заккая этот городок превратился в новый центр иудейского образования. Поняв, что столица обречена, Иоханан бен Заккай покинул ее еще до окончания Первого восстания. Иерусалимцам запрещалось уходить из осажденного города, поэтому раввин распустил слух о своей смерти. Затем ученики вынесли его в гробу за ворота и направились в лагерь римского полководца Веспасиана. Иоханан бен Заккай назвал Веспасиана будущим императором (и не ошибся), а также попросил разрешения для себя и других раввинов обосноваться в Явне для изучения Торы и сохранения еврейских традиций.

Вскоре в Явне возникли бейт-дин (иудейский религиозный суд) и академия «Керем Явне» («Виноградник в Явне»), где собрались еврейские книжники. Кроме того, в городе поселились мудрецы из уважаемой иерусалимской семьи Бней-Батира. «Таким образом, – отмечает английский раввинский ученый Исидор Эпштейн, – впервые Иерусалим и его Храм были оставлены людьми, представляющими те элементы еврейского народа, которые при всем своем патриотизме и привязанности к Святой Земле не хотели, чтобы духовный прогресс подвергался географическим ограничениям».

Иоханан бен Заккай неустанно трудился, чтобы сберечь и укрепить еврейское духовное наследие. Несмотря на разрушение Иерусалима, у иудеев по-прежнему была Тора – она стала основой для принятия решений и сердцем еврейской жизни вместо храма и правления первосвященников. Гамалиил II – преемник бен Заккая – преобразовал бейт-дин в Великий Синедрион и возложил на него административную, судебную, законотворческую и образовательную функции. Возрожденный явненский синедрион – наследник иерусалимского – предложил широкий спектр религиозных, гражданских и уголовных законов в рамках, дозволенных римлянами. Старые правила, сосредоточенные на священстве, были преданы забвению; каноны богослужения перерабатывались, адаптировались и дополнялись мольбами о восстановлении Иерусалима и храма.

Великий Синедрион быстро зарекомендовал себя как главный иудейский орган, обладающий верховной юрисдикцией над еврейской жизнью, – его признали даже иудеи в далеких Персии и Мидии. Важнейший способ, благодаря которому явненский синедрион приобрел авторитет над мировым еврейством, заключался в реализации традиционной прерогативы иерусалимского синедриона. Мудрецы Явне предупреждали иудейские общины о новолунии – а значит, о начале нового лунного месяца, от которого отсчитывались даты последующих праздников и постов. Помимо того, синедрион превратился в уполномоченного представителя еврейского народа перед римскими властями.

В образовательном плане фундаментальной целью синедриона было обучение молодежи Устной Торе. По мнению раввинов, Бог открыл Моисею две Торы на горе Синай. Первая – Письменная Тора (или просто Тора) – это первые пять книг Ветхого Завета (Пятикнижие Моисеево). Вторая – Устная Тора – разъясняет Письменную Тору и передается от одного раввина к другому.

Сохранение и преподавание Устной Торы осуществлялось с помощью методов мидраша и мишны, которые практиковались в иудейских школах Палестины и Вавилонии задолго до уничтожения Иерусалимского храма в 70 г. Мидраш (др.-евр. מדרש – изучение, толкование) – экзегеза Священного Писания, которая подразумевает обсуждение и интерпретацию библейского текста. Когда этот метод приводил к пункту закона или юридической доктрине, его относили к категории Галаха. Термин «Галаха» имеет корень «халах» (ивр. הלך – ходить) и обозначает нормативную часть традиционного иудейского права. Оно показывает, что должен делать человек и каким путем ему надо следовать, дабы угодить Богу и соблюсти все требования иудаизма. Галаха регулирует повседневную жизнь религиозных евреев.

Результаты, полученные при использовании метода мидраша, не всегда соответствовали Галахе, – и тогда раввины включали их в Аггаду (др.-евр. אגדה – повествование), корпус еврейской литературы, которая не содержит законодательных предписаний. Аггада состоит из легенд, философских притч, басен, анекдотов, герменевтических штудий, поучений, афоризмов, наставлений, назиданий и т. д. Она высоко ценится в иудаизме, но не имеет обязательной силы Галахи. Впрочем, Галаха и Аггада неразрывно связаны – первая нормирует жизнь людей, вторая воспитывает их в духе галахических норм.

Наряду с мидрашем обучение Устной Торе велось еще одним способом. Мудрецы Явне принялись упорядочивать галахот – законы иудаизма – в соответствии с их предметом. Этот метод называется мишна (ивр. משנה – повторение). Пионером мишны являлся раввин Иоханан бен Заккай; позже раввин Акива бен-Йосеф – тот, что поверил в мессианство Бар-Кохбы, – разработал структуру и устройство галахот. Процесс усовершенствования мишны достиг апогея в трудах раввина Иехуды ха-Наси (135–219) – непревзойденного систематизатора Устной Торы. Иехуда ха-Наси классифицировал и отредактировал различные толкования и дополнения, распределив их по разделам и трактатам. Плодом его усилий стала Мишна – древнейший после Библии сборник еврейских законов и первый текст, содержащий базовые религиозные предписания ортодоксального иудаизма.

В 200–500 гг. еврейские мудрецы, учившиеся в Эрец-Исраэль и Вавилонии, продолжали комментировать Мишну. Эти наборы комментариев известны как Гемара (ивр. גמרה – завершение, совершенство); в совокупности с Мишной они образовали Иерусалимский Талмуд и Вавилонский Талмуд, каждый из которых представляет собой свод правовых и религиозно-этических положений иудаизма. Текст Вавилонского Талмуда считается стандартным из-за его большей детализации, но Иерусалимский Талмуд – не менее важный исторический источник, ибо в нем упоминаются факты, которые в противном случае были бы утеряны.

Оба Талмуда – настоящий кладезь сведений об Иерусалиме, поскольку мудрецы Явне – равно как и более поздние теологи – уделяли колоссальное внимание не только адаптации иудейских правил к новому образу жизни без храма, но и планам реконструкции Третьего храма в возрожденном Иерусалиме. Одержимость идеей восстановления города означала сохранение огромного количества информации о нем. Книжники тратили много времени на разговоры о природе Иерусалима, который существовал до разрушения римлянами. Они воссоздавали в своем воображении новый Иерусалим и передавали этот образ из поколения в поколение. В итоге идеализированная концепция Священного Города, увековеченная раввинами, обрела собственную жизнь, и ряд характеристик, приписываемых реальному Иерусалиму до 70 г., олицетворял мифические представления о нем.

По утверждениям раввинов, иудейский закон выделял Иерусалим из всех других поселений, и ни одному колену Израилевому не дозволялось владеть им – ибо это был город патриархов и Дом Небесного Царя. Раввины заявили, что Галаха не разрешала сдавать жилье и даже кровати паломникам – поэтому добрые иерусалимцы бесплатно уступали им свои дома. Оказывается, из-за святости Иерусалима тщательно соблюдались особые нормы, – например, не допускались кучи мусора, захоронения проводились за пределами городских стен и никогда не нарушался запрет оставлять труп в городе на ночь. После разрушения – а возможно, вследствие него, – Иерусалим сохранил особый статус, который воспевался в галахот. Во время молитвы надлежало повернуться лицом к Иерусалиму; будучи в Иерусалиме, требовалось обратить сердце к храму. Вход на Храмовую гору был строго воспрещен из-за ритуальной нечистоты, охватившей всех евреев в 70 г., – словом, Храмовая гора превратилась в сакральное пространство. К обязанности совершить паломничество в Иерусалим прибавилась обязанность оплакивать его. Кроме установленных дат поста и траура иудеям нельзя было есть мясо и пить вино в те дни, когда они воочию осматривали руины города и храма. Воздержание от наслаждения усугубляло печаль и осознание трагедии 70 г. – но раввины пошли еще дальше, рассудив, что Иерусалим надо оплакивать ежедневно и в любом месте. Галаха предписывала евреям скорбеть по Иерусалиму в заурядных мирских делах, которые ассоциируются с обновлением и удовольствием, – будь то ремонт или приготовление