Франка чуть успокоилась. Они несколько раз прокатились с Винченцо, у которого, правда, скверная привычка слишком быстро ездить на своем обожаемом автомобиле, и провели последние дни года с детьми: Беби-Бой решил попробовать шампанское, после чего скорчил такую рожицу, что всех насмешил. Иджеа, вцепившись в мать, наблюдала за фейерверком круглыми глазами. Несколько раз вскрикнув от страха, она перестала пугаться, засмеялась и захлопала в ладошки.

Сейчас они в саду «Метрополя», в огромном парке с пальмами и цитрусовыми деревьями, доходящими почти до самого моря. Январь. Солнечный день. Франка читает, устроившись в шезлонге, ее черное, отороченное кружевом платье облегает ноги. Беби-Бой гоняет голубей, Иньяцио разгуливает поблизости с вераскопом в руке. Подарок Винченцо, который несколько месяцев назад увлекся фотографией. Иньяцио надеется таким образом вызвать улыбку на лице жены.

Франка время от времени отрывает глаза от книги и наблюдает за мужем, который все больше хмурит брови, оттого что никак не может решиться сделать снимок. Ни с того ни с сего Беби-Бой хватает его за ногу и вопит, что он тоже хочет татаглафитески аппалат. С тех пор как Джованнуццы нет с ними, он стал легковозбудимым и часто капризничает. Иньяцио какое-то время дает ему прокричаться, но когда сын валится на траву и начинает бить кулаками по земле, срывается на него. Даже мгновенно подскочившая Франка не может его успокоить. В конце концов, нетерпеливо фыркнув, Иньяцио зовет няню, чтобы она увела Беби-Боя, чтобы он не мешал другим гостям. Прибегает девушка со светлыми косичками, подпрыгивающими на бегу.

– Займитесь им, пожалуйста. Думаю, он голоден… – просит Франка по-французски.

– Он только недавно поел, мадам Флорио. Но мало спал… – Молодая француженка склоняется и берет за ручку Беби-Боя. – Что случилось, ангел мой? Пойдем съедим чего-нибудь вкусненького? – И уводит ребенка, который продолжает дико орать и вырываться у нее из рук.

Франка возвращается на свое место, Иньяцио садится рядом, берет ее руку. Большие зеленые глаза выдают легкое беспокойство, но приступ отчаяния, кажется, прошел.

Быть может, пропасть между нами затянулась, думает Иньяцио. Может, у нас есть еще надежда. Он часто повторяет себе это, стараясь не засматриваться на очаровательных гостий отеля.

Франка просит его придвинуться к ней поближе.

– Мы получили приглашение от Ротшильдов на сегодняшний вечер, – говорит она. – Ужин и партия в карты только для близких друзей.

– Ты хотела бы пойти, Франка, дорогая? Ты можешь?

– Только если ты тоже этого хочешь.

Он целует ее в лоб и кивает. После первых спокойных лет брака Франка постепенно перестала его слушаться. Порой она делала что-то назло ему, как с портретом Больдини. Он чувствовал, что она отдаляется, но ничего не предпринял, чтобы ее удержать. Напротив, заменил ее женщинами, которые казались ему более страстными, более свободными, более… свежими. Как и его брат, он вечно нуждался в новых, сильных эмоциях, не хотел сковывать себя какими бы ни было узами. Теперь-то он понимает, что, кроме любви, Франка всегда испытывала к нему еще одно чувство: уважение. Уважение, в котором свет упорно ему отказывает, или, правильнее сказать, ценит только его имя и богатство. Что бы он ни сказал и ни сделал, Франка стояла и стоит выше всякой гнусности. В отличие от других и несмотря ни на что, она доверяла ему и доверяет до сих пор, хотя он был таким жестоким, таким… неблагодарным по отношению к ней.

С этими мыслями Иньяцио уходит писать ответ Ротшильдам, принимая их приглашение.

Немного отойдя, оборачивается. И встречает в ее взгляде любовь, которую он боялся, что потерял навсегда.

* * *

Этим вечером Франка надела простое черное платье и длинную нитку жемчуга. Пока Диодата укладывает ее волосы, она ловит в зеркале взгляд Иньяцио и читает в нем восхищение, греющее ей душу.

Перед уходом они заглядывают в комнату, служащую детской. Сонная Иджеа на ковре играет с куклой, не может заснуть, потому что Беби-Бой продолжает капризничать. Бросает игрушки на пол, отказывается надевать ночную сорочку, кричит, требует идти к морю, вырывается из рук няни, хватается за ноги матери. Франка наклоняется к нему, обнимает, пытается успокоить, но ребенок не слушается.

– Ну все. Хватит, Иньяцино! – вмешивается отец.

Ребенок заливается слезами. Няня с красным лицом берет его на руки, ласково утешает. После чего, сокрушенная, обращается к Франке:

– Он даже от еды отказался, не знаю…

Франка качает головой.

– Попробуйте рассказать ему сказку. Обычно ему нравится. – Она наклоняется к Иджеа, целует ее. – Нам пора идти. Уже поздно.

Иньяцио выходит за ней, предлагает ей руку, и они молча идут по роскошным коридорам «Метрополя» и спускаются по лестнице под восхищенными взглядами гостей отеля. Иньяцио напряжен, но Франка сохраняет безучастный вид. Уже в машине Иньяцио берет ее руку и чувствует, какая она холодная. Тогда только он понимает, что она нервничает не меньше его.

– С тобой все хорошо? – спрашивает он.

Франка кивает, переплетает свои пальцы с его и сжимает их.

Нежность, полузабытая теплота, согревающая ему сердце, все еще с ними, пламя еще не угасло. Они снова обрели друг друга. Стали сильнее, чем прежде.

* * *

Вечер проходит спокойно, за болтовней и сплетнями. Все обсуждают громкий скандал дня: принцесса Луиза-Антуанетта Гамбургская, супруга наследного принца королевства Саксонии, мать шестерых и беременная седьмым ребенком, сбежала с Андрэ Жироном, очаровательным воспитателем ее старшего сына, вызвав большой переполох во всех европейских императорских дворах. После ужина, пока Франка с другими женщинами играла в популярную карточную игру фараон, Иньяцио вместе с другими мужчинами пошел в курительную комнату. Здесь темой беседы стала дуэль, произошедшая две недели назад в Ницце, в саду виллы графа Рогозинского: два французских фехтмейстера заявили о превосходстве своей фехтовальной школы, и два оскорбленных итальянских фехтмейстера бросили им вызов. Иньяцио забросали вопросами, ибо все знают, что Винченцо одолжил дуэлянтам и секундантам автомобили и тем самым помог скрыться от полиции, которая пыталась помешать дуэли. Но он не в курсе закулисной стороны дела и уклоняется от ответов, заверяя всех, что единственные состязания, которые его интересуют, – парусные регаты.

Почти полночь, когда появляется слуга из «Метрополя». Он останавливается в дверях, задыхается, руки трясутся. Спрашивает Флорио, говорит, что они срочно должны вернуться в отель.

Выходит Иньяцио, хмурит брови:

– В чем дело?

Слуга трясет головой:

– Возвращайтесь в отель, пожалуйста, месье Флорио. Быстрее, поторопитесь! – чуть не кричит он. И, произнеся последние слова, тотчас исчезает.

Франка, которая тем временем подошла к Иньяцио, смотрит на него в растерянности.

– Но… что случилось?

– Не знаю, – отвечает он.

Гости и хозяева дома обеспокоенно собираются вокруг них,