Микейн разделял отцовскую решимость.

У него на глазах дюжина монгеров, воинственных гюнов в кожаных доспехах с боевыми секирами и булавами, поднялась на корму «Пивлла». За ними последовали филасозавры на цепях и даже пара серпозубов, гигантских кошек с торчащими из оскаленных пастей огромными клыками.

Принц знал, что на борту каждого корабля также по центурии рыцарей, двадцать вирлианских гвардейцев и такое же общее число лошадей. Борта «Тайтна», как и его собрата, ощетинились чугунными пушками и гигантскими баллистами, стреляющими длинными копьями со стальными наконечниками. Вдоль нижних палуб за закрытыми портами скрывались штабеля бочек, готовых извергнуть вниз на землю алхимический огонь.

Микейн понимал, что такие силы собраны не только для того, чтобы выжечь семена зреющего заговора, – но также чтобы оставить почву бесплодной. После такой огненной демонстрации силы на высокогорье никто не посмеет поднять голос против короля – не говоря уж о том, чтобы поднять против него меч. Опять же народ крепче сплотится вокруг знамени Массиф. Микейн давно усвоил, как военная показуха воспламеняет сердца простолюдинов пламенной гордостью за своего короля и отчизну.

Но принц также знал, что это зрелище предназначалось не только для жителей Халендии, но и для армий Южного Клаша. Поход в Приоблачье станет грозным предостережением южному соседу. Флот Халендии состоял из двадцати таких кораблей, как «Тайтн» и «Пивлл», размещенных в ключевых точках по всему королевству. Известие о том, что произойдет на высокогорье, дойдет до Клаша, показывая решимость короля и предостерегая о бесплодности любых нападений.

Микейн протер рукавом камзола кирасу, придавая стали блеск. Принц сознавал, что у всей этой показной свирепости есть и еще одна цель. Вот почему он решил последовать примеру Анскара и облачился в доспехи перед тем, как отправиться на причал к «Тайтну». Отец хотел, чтобы звезда его старшего сына, наследника престола, засияла еще ярче. Если война все-таки разразится, народ будет знать, что у короля-громовержца сын выкован из стали и готов защитить страну от любого врага.

Микейн перевел взгляд на восток, на скалы Кручи. Быть может, оно и к лучшему, что покушение на Канте в трясине оказалось неудачным. Смерть на болоте явилась бы для брата бесславным концом, подводящим итог его растраченной впустую жизни. Но теперь гибель Канте послужит на благо королевству. Принц-в-чулане умрет как подлый узурпатор-неудачник, сраженный рукой доблестного наследника престола.

Микейн вздохнул, всматриваясь в затянутое туманом нагорье.

«Спасибо, брат! Твоя кровь надраит до блеска мои доспехи!»

Внимание принца привлекли твердые шаги по палубе «Тайтна». К нему подошел его отец, в полном королевском облачении темно-синих тонов и сверкающей черной кожи. Король Торант был подобен спустившейся на землю грозовой туче.

Микейн шагнул к отцу, собираясь опуститься на колено и попрощаться.

Вместо этого Торант сгреб сына в охапку, крепко прижимая к себе.

– Понимаю, Микейн, я поставил перед тобой сложную задачу. – Отстранив принца, король схватил его за плечи. – Но знай вот что. Я не разгневаюсь, если ты просто доставишь брата домой. Больше того, наверное, я даже буду этому рад.

Микейн склонил голову, стараясь скрыть от отца свое разочарование. Даже сейчас, столкнувшись с угрозой бунта, король не желал ожесточить свое великодушное сердце. Принц постарался скрыть в своем голосе горечь, мысленно напоминая себе о том, что сам он будет беспощадно сеять смерть там, где это потребуется.

– Отец! – кашлянув, заговорил Микейн. – Я сделаю все возможное, чтобы вернуть Канте в Вышний. Обещаю!

– Я в этом не сомневался, – удовлетворенно кивнул Торант. – Что же касается девчонки, которой, согласно пророчеству, суждено принести конец света, ее нужно убить. И пусть не будут знать пощады те, кто ей помогает.

Микейн преклонил колено.

– Будет исполнено! – заверил он короля, опять же, скрывая новую ложь, только что родившуюся у него в сердце.

После кровавых событий в Цитадели Исповедников принцу пришла мысль попробовать найти лучшее применение этой девчонке, девушке неизвестного происхождения, обладающей таинственными силами. «Можно будет оставить ее себе». Микейн чувствовал, что девчонка могла стать стратегической фигурой в грандиозной игре в «рыцарей и разбойников». Он даже подумывал о том, чтобы положить ее на свое ложе – и пусть она может приходиться ему сводной сестрой, чтобы передать ее силы своему потомству.

Горнист корабля протрубил сигнал, на который ответил комендант порта. «Тайтн» приготовился отчалить. Такой же сигнал прозвучал с «Пивлла».

Микейн поднялся на ноги.

Отец схватил его за руку, собираясь прощаться.

– Микейн, не сомневаюсь, что я смогу гордиться тобой!

– Спасибо, отец! – Принц прижал кулак к гербу дома Массиф, высеченному на полированной стали кирасы. – Пусть твое правление будет долгим и славным!

Отец одарил его одной из своих редких улыбок, подобных проглянувшему сквозь грозовые тучи солнцу, после чего развернулся и направился к трапу.

Проводив его взглядом, Микейн повернулся к Хаддану и Вриту. Военачальник и Исповедник стояли у ограждения, судя по виду, поглощенные спором. Принц направился к ним. При его приближении оба выпрямились и повернулись к нему.

– Что-то стряслось? – обратился к ним Микейн.

Лицо Хаддана было каменным.

– Как только мы достигнем Приоблачья, Врит собирается направить «Пивлл» на поиски своего похищенного артефакта, который, как он считает, находится где-то недалеко от озера Эйтур.

– Вы имеете в виду бронзовую женщину? – повернулся к Исповеднику Микейн.

Врит спрятал руки в широкие рукава серой рясы. Его затерянные в татуировке глаза превратились в пылающие яростью щелочки.

– Я только что получил известие из Цитадели. Новые расчеты позволили более точно определить местонахождение этого оружия. Необходимо захватить его до того, как оно снова исчезнет. Надвигается война, и нам нельзя его потерять и тем более допустить, чтобы оно попало в руки Клаша.

Хоть и принц, Микейн не мог командовать кораблями. Он по-прежнему оставался лишь восьмилеткой Легионария. Его отец с полным правом назначил военачальника Хаддана командовать флотилией. И тем не менее Врит и Хаддан обратились именно к принцу, чтобы тот разрешил их спор, вероятно, памятуя о том, что когда-нибудь он станет королем, а может быть, из уважения к тому, как хладнокровно он расправился с Анскаром. Но, скорее всего, им просто нужен был ветер – любой ветер – чтобы направить их паруса в ту или иную сторону.

– Эйтур расположен непосредственно рядом с Торжищем, чуть севернее города, – подумав, сказал Микейн. – Похоже, небольшой крюк может принести нам большое вознаграждение, не так ли?

Хаддан ответил скупой улыбкой.