его воли, въ карманѣ юбки дамы. И когда судья приговорилъ его къ трехнедѣльному тюремному заключенію, то онъ, по знаку своей матери, пришедшей съ нимъ на разбирательство, зарыдалъ. Заплакала и мать; но не отъ огорчения и обиды за свое дѣтище, а только отъ того, что она останется въ течение трехъ недѣль безъ помощника по профессіи воровки.

На такихъ вотъ засѣданіяхъ у мировыхъ судей вы видите, какъ лондонская полиція входитъ во всѣ сферы городской жизни и какъ она необходима для той громадной машины, какую представляетъ собой городъ въ пять милліоновъ жителей. И тутъ все держится за классическій типъ полисмэна. Посмотрите на него, какъ онъ себя держитъ при допросѣ любого мошенника, схваченнаго имъ съ поличнымъ. Въ немъ все та же серьезность, при внѣшнемъ внушительномъ видѣ. Въ Европѣ лондонскій полисмэнъ — идеальный типъ полицейскаго и каждый иностранецъ, знающій Лондонъ давно, возвращаясь въ британскую столицу, прежде всего желаетъ найти тамъ все тѣхъ же полисмэновъ. Ихъ рослыя, плотныя фигуры, въ синемъ мундиры и войлочномъ шлемѣ, бравый видъ, размѣренный шагъ, сдержанныя движенія, дѣльные и короткіе отвѣты — все это вливаетъ вамъ въ душу спокойствіе. Въ улицахъ и на перекресткахъ, гдѣ идетъ огромное движеніе пѣшеходовъ и экипажей, полисмэны на своихъ постахъ поддерживаютъ неизмѣнный порядокъ, не прибѣгая ни къ крикамъ, ни къ дракѣ, ни къ побоямъ, ни къ суетливости. Онъ подниметъ руку — и цѣлая стѣна экипажей остаиовится, чтобы дать проходъ все прибывающимъ толпамъ пѣшеходовъ. И все это дѣлается одинаково строго и въ простоиародныхъ кварталахъ, и при въѣздѣ въ Гаіідъ-Паркъ.

Даетъ ли полисмэнъ свои показанія, какъ свидѣтель, передъ судьей или полицейскимъ инспектором, обходитъ ли онъ свой кварталъ ночью, попадаетъ ли въ одинъ изъ самыхъ разбойничьихъ притоновъ — онъ не усердствуетъ и очень немногимъ возмущается. Онъ исполняетъ только то, что входитъ въ кругъ его прямыхъ обязанностей; но не станетъ вмѣшиваться ни во что зря и стѣснять свободу обывателей.

Уличнаго надзора за женщинами и тогда не было въ Лондонѣ, и полисмэны, во время своихъ ночныхъ дежурствъ, оставались въ качествѣ наблюдателей. Вы возвращаетесь домой: поздно и видите иногда — какъ дежурный полисмэнъ всячески уговариваетъ какую-нибудь дѣвицу, выпившую лишнее, идти спать, доказывая ей, что она совершенно безполезно тратитъ свое время. Зато все, что дѣлается обязательнымъ для уличныхъ порядковъ Лондона, исполняется очень строго. И по этой части, каждый парижанинъ въ правѣ находить, что онъ стѣсненъ въ Лондонѣ больше, чѣмъ въ Парижѣ. Такъ, напр., въ половинѣ перваго всѣ публичныя мѣста должны быть закрыты, вплоть до пивныхъ и тавернъ. И, дѣйствительно, обойдите вы всѣ самые бойкіе кварталы, между половиной перваго и часомъ, и васъ никуда не пустятъ, между тѣмъ, какъ въ Парижѣ и на бульварахъ, и въ другихъ мѣстностяхъ, кафе закрываются гораздо позднѣе, а нѣкоторые кабачки и пивныя торгуютъ всю ночь, какъ это дѣлается и въ Берлинѣ, и въ Вѣнѣ. Точно также полиція слѣдитъ и за соблюденіемъ воскресеній, чѣмъ иностранцы, до сихъ поръ, такъ недовольны. И въ самомъ дѣлѣ, Лондонъ въ воскресенье — кажется до послѣобѣденныхъ часовъ совсѣмъ вымершимъ. Въ концѣ 60-хъ гг. мертвенность и безлюдіе бывали еще сильнѣе. Теперь больше ходитъ трамовъ, и желѣзныя дороги не такъ сокращаютъ число своихъ поѣздовъ, какъ это было прежде. Но до извѣстнаго часа, полиція не позволитъ открыть ни одного ресторана, ни одинъ bar, ни одну кондитерскую, а мясныя и колоніальныя лавки, и даже булочныя остаются закрытыми весь день. Точно также не позволитъ полиція ни одного спектакля; но отъ этого воскресный, вечеръ, въ бойкихъ кварталахъ Лондона, не получаетъ вовсе никакого благочестиваго оттѣнка. На тротуарахъ та же ярмарка проституціи; всѣ таверны и кабаки полны народомъ. И полисмэнъ, стоя на перекресткѣ, такъ же флегматически наблюдаетъ картины уличной распущенности, какъ и характерныя сцены всего болѣе поражающія иностранца — когда гдѣ-нибудь, въ де вять, въ десять часовъ вечера, на углу Гей-Маркета или на Лейстеръ-Сквэрѣ раздается голосъ уличнаго проповѣдника, или какой-нибудь религіозный кружокъ устраиваетъ цѣлую службу приносятъ фисгармонику, раздаются гимны въ перемежку сь чтеніемъ молитвъ и восторженными возгласами проповѣдника — все это въ свѣтѣ фонарей и факеловъ.

Не мешает полиція и никакимъ другимъ сборищамъ, если не получила отъ высшаго начальства приказа не допускать манифестацій перейти въ свалку или разгромъ. Кому изъ посѣщавшихъ Лондонъ не случалось видѣть митинговъ на открытомъ воздухѣ, на плошадяхъ и въ паркахъ? Въ послѣднюю мою поѣздку, я нашелъ, что политика какъ-то меньше волновала лондонскую массу, чѣмъ это было четверть вѣка назадъ и ранѣе. Тогда случались демонстраціи грандіознаго характер, и полиции — пѣшимъ и коннымъ полисмэнамъ — не разъ доставалось плохо; разумѣется, если они пускали въ ходъ кулаки а иногда и удары саблями плашмя; но все-таки въ Лондонѣ вы не видите той безнаказанности, съ какой полицейскіе агенты могутъ свирѣпствовать, какъ это неминуемо будетъ въ Парижѣ.

Проникалъ я и въ разбойничьи притоны, въ сопровожденіи агента, а иногда и вдвоемъ съ знакомымъ англичаниномъ. Почти во всѣхъ этихъ тавернахъ мы находили полисмэна, обыкновенно у буфетной стойки. Неопытный глазъ съ трудомъ отличитъ профессіональнаго вора и разбойника отъ перваго попавшагося бѣдняка или просто рабочаго. Въ нѣкоторыхъ изъ тавернъ всегда смѣшанная публика изъ нелегальнаго народа и рабочихъ, матросовъ, ломовыхъ извозчиковъ съ прибавкою самыхъ жалкихъ, испитыхъ и очень бѣдно одѣтыхъ проститутокъ. Но и въ этихъ мѣстахъ полиція ведетъ себя умѣло и сдержанно.

Лондонскій детективъ пользуется всемірной популярностью. Но французскіе полицейскіе, съ какими я говаривалъ на эту тему, находятъ, что сыскная полиція въ Лондонѣ совсѣмъ Де такъ дѣятельна и талантлива, какъ объ этомъ принято говорить. Да и англичане, болѣе требовательно относящіеся къ родной дѣйствительности, частенько обличаютъ лондонскую сыскную полицію, находя, что агенты слишкомъ дорого стоятъ обывателям; тамъ же, гдѣ они должны дѣйствовать отъ казны — обыкновенно выказываютъ весьма мало усердия. Лично я этого не испыталъ, потому что не былъ поставленъ въ необходимость обращаться къ сыскной полиции. Никогда ни въ Лондонѣ, ни на желѣзныхъ дорогахъ, ни въ тѣхъ провинциальныхъ городахъ, куда я попадалъ — у меня ничего не пропадало.

Мнѣ остается поговорить о томъ англійскомъ мужскомъ классѣ, который, по общему мнѣнію, занимаетъ видное и привилегированное положеніе и въ государствѣ, и въ обществѣ — это духовенство, принадлежащее къ господствующей, т. е. англиканской церкви. He исключая и нашего отечества, нѣтъ въ Европѣ ни одной страны, гдѣ бы какъ въ Англіи (Шотландія, Ирландія не въ счетъ) духовенство занимало такое положеніе и пользовалось такой матеріальной поддержкой. Королева (или король) считается главою и защитницей англиканской церкви. Тѣ тридцать