Шрифт:
Закладка:
Лицо иерарха стало белым как мел.
— Когда подкидышу исполнилось восемь, он забил приятеля до смерти, — продолжил Рэн, борясь с желанием дать шенкеля коню. — В четырнадцать заколол прокажённого вилами. В шестнадцать свернул потаскухе шею. Его отлучили от церкви и изгнали из монастыря. Правда, вера в те времена была старой. Наверное, поэтому в новую веру его приняли с распростёртыми объятиями. Теперь он Святейший отец. На бумаге. А по крови — убийца.
— Вы решили, что это я? — спросил иерарх, нащупывая ногами ступени, ведущие на помост. — Никому не верьте!
— Деньги лучше пыток развязывают людям языки.
— Вы сами успели убедиться, что людские языки без костей. — Святейший упёрся спиной в трибуну и сцепил руки перед грудью. — Простите монахов! Ради Бога, простите.
— Ради какого бога? Он оставил бы роженицу истекать кровью? Он бросил бы умирать младенца? Ваш бог именно такой? Или я чего-то не понимаю? А может, это вы неверно толкуете собственную веру?
— Клирик Хааб совершил ошибку. И те, кто кричал на перекрёстках ругательные слова в адрес вашей супруги, — они тоже совершили ошибку. Но ошибаются все. Получается, что надо наказывать всех подряд?
— Чтобы ошибок впредь не было, вы сами покараете монахов. Иначе вашу веру никакой Ангел-спаситель не спасёт.
— Вы пойдёте против церкви? — опешил иерарх.
— Святейший отец, раскройте глаза. Это моё королевство. Ваши храмы стоят на моей земле. Если собака бросается на хозяина, её убивают. Я же проявлю милосердие — отпущу вас на все четыре стороны. Забирайте реликвии и сокровища, которые вы накопили. Забирайте из Просвещённого монастыря научные труды, которые на самом деле являются наукой пустых слов. И уходите из моего дома. Стройте молельни в другом месте. Несите веру в клан Кай-Хин. Степные дикари до сих пор прыгают с бубнами вокруг костра. Уходите! Или накажите монахов и оставайтесь. Выбор за вами, Святейший отец.
* * *
Горожане и попрошайки получили для острастки с десяток плетей и теперь стояли на коленях посреди площади Веры, оцепленной Выродками и гвардейцами. К спинам людей прилипла промокшая от крови одежда, в прорехах виднелась вспоротая плоть. Церковная братия бормотала молитвы, глядя себе под ноги.
При появлении короля и Святейшего отца воцарилась гробовая тишина.
Придерживая гарцующего коня, Рэн крикнул:
— Мать Болха!
Монахиня выступила вперёд и вцепилась дрожащими руками в подол чёрного одеяния.
— Королева тебя прощает, мать Болха. Более того, она хочет, чтобы ты принимала её следующего ребёнка. — Рэн послал коня вниз по лестнице и поскакал в замок.
Утром столицу ожидало ещё одно потрясение. На Рыночной площади установили столбы. Священнослужители лично привязали к ним монахов с табличками на шеях: «Я клеветник», «Я сплетник», «У меня злой язык»… Рядом насыпали гору камней, чтобы каждый желающий мог наказать зачинщиков раздора между народом и королём. Желающих нашлось предостаточно. Больше всех досталось клирику Хаабу. Табличка на его груди гласила: «Я бросил умирать роженицу и её младенца». Ни одна женщина не прошла мимо. Вечером бездыханного клирика сняли со столба, бросили на телегу, сверху усадили остальных и повезли в отдалённый монастырь, где бедолагам предстояло принять обет молчания и обет темноты и провести остаток жизни в кельях, расположенных под землёй.
Через две недели лорд Верховный констебль доложил королю, что город вымыт до блеска.
— Королеве пора домой, — сказал Рэн, делая пометки на карте. — Её место рядом с королём. Отправьте к Янаре гонца, лорд Айвиль.
Лейза отложила книгу и с надеждой посмотрела на Рэна:
— Разреши ей привезти ребёнка.
— Место герцога Мэрита в его родовом замке.
— Я должна сказать тебе…
Киаран покачал головой. Лейза сделала вид, что не заметила его предупреждения.
— Я должна была сказать раньше, но тут такое творилось. Янаре действительно следовало увезти отсюда младенца. Ты показал столице, кто здесь хозяин. Теперь люди сто раз подумают перед тем, как открыть рот. Рэн… Бертол твой сын.
Он сломал в кулаке графитовую палочку:
— Моё благородство не безгранично.
— Младенец и правда родился недоношенным. Он умер во время родов, а я его оживила.
Рэн сморщил лоб:
— Что ты сделала?
— Прижала его к груди и поверила, что он дышит. И он задышал.
— Ты умеешь оживлять мертвецов?
Лицо Лейзы пошло пятнами.
— У меня получилось. Честно!
— Ты хочешь меня убедить, что сотворила чудо? Ты бог? Дьявол? Кто ты?
— Рэн…
Он ударил кулаками по столу:
— Не делай из меня дурака! Я могу разозлиться и не простить.
— Но это правда! — вскричала Лейза чуть не плача.
Рэн кивнул Киарану:
— Седлайте коней.
Они промчались по улицам города, распугивая горожан щелчками плёток. Проскакали вдоль каменной ограды и осадили жеребцов возле кладбищенских ворот.
— Зачем мы сюда приехали? — спросила Лейза, озираясь.
За невысоким каменным забором возвышались склепы. Бродячие собаки рылись в костницах, рассыпая кости и черепа.
— Рэн! Ответь! — потребовала Лейза, сжимая поводья трясущимися руками.
Он спешился и дал знак Киарану; тот вместе с воинами отъехал на почтительное расстояние.
Рэн опёрся рукой на ограду и уставился на пирамиду из костей.
— Настоятель Просвещённого монастыря сказал, что из ста новорождённых треть умирает, — прозвучал его напряжённый голос. — Сегодня должны похоронить с десяток младенцев. Подождём.
— Что ты задумал? — Лейза поискала взглядом Киарана.
Тот отделился от отряда, но подъехать ближе не решился.
— Рэн! Не пугай меня! — взмолилась Лейза.
Он отрезал:
— Ждём!
Долго ждать не пришлось. Из-за угла дома появилась пожилая пара. Мужчина нёс свёрток. Женщина одной рукой поддерживала спутника под локоть или, наоборот, цеплялась за него, чтобы не упасть. В другой руке держала лопату. Увидев воинов, пара остановилась в нерешительности. Гвардеец что-то сказал им, и они пошли к кладбищенским воротам, сутулясь и беспрестанно оглядываясь.
— Это ваш ребёнок? — поинтересовался Рэн.
— Да, ваше величество, наш внук, — кивнул мужчина.
— Когда он умер?
— Родился и умер сегодня, — всхлипнула женщина. — Дочка ещё не оправилась после родов. Мы пошли сами. Жарко и душно. Долго держать тело нельзя.
Рэн обхватил Лейзу за талию, стащил её с лошади и проговорил еле слышно:
— Оживи его.
Она замотала головой:
— Не надо, Рэн.
— Оживи!
Лейза протянула руки к мужчине:
— Разрешите? — Взяла свёрток и прижала к груди. Немного погодя вернула малютку. — Сочувствую вашему горю. — Проводив пару взглядом, прошептала: — Зря это всё. У меня не получится.
— Почему?
— Потому что… Не знаю почему. Потому что это не мой внук.
— Ты умеешь оживлять только своих внуков?
— Рэн, пожалуйста…
Он с угрожающим видом
