Я откровенно наслаждался единением с оружием, и Нокс, кажется, не отставал от меня в этом плане.

Он будто слился с маноматом воедино, взял его каким-то непривычным и незнакомым образом, далеко вынеся вперед на ствол левую руку и практически выпрямив ее. Он положил большой палец сверху на ствол, а остальными — обхватил цевье.

Образовав таким образом жесткий прямоугольной треугольник, катетами в котором служили сам маномат и грудь паренька, а гипотенузой — его левая рука, — Нокс молниеносно, без какого-то намека на инерцию и необходимость ее нивелировать, переносил огонь с противника на противника и короткими двойными выстрелами, чтобы наверняка, выбивал их одного за другим.

Редкие перешагивания в сторону, чтобы выиграть или наоборот сократить дистанцию, — и Нокс снова замирал в своей непоколебимой стойке, что полностью гасило и так небольшую отдачу. Он стрелял по два патрона, прищурив, но не закрыв один глаз и полностью распахнув второй.

Его губы при этом что-то неслышно шептали. Нокс будто на время перестал быть растяпой Маннером и преобразился, превратясь в сурового и ответственного бойца. Он действовал быстро, поражая мишени без лишних движений и паники. Не торопился, но и не медлил.

Я уже даже перестал стрелять сам и только лишь следил за тем, как стреляет Нокс. А он будто вообще ничего вокруг себя не замечал — только стрелял и стрелял и стрелял, и, если бы маномат выплевывал гильзы, как огнестрельное оружие, Нокс уже стоял бы в них по щиколотку.

Это все, конечно, хорошо, но…

Я глубоко вздохнул, набирая воздуха в грудь, и заорал что есть силы:

— Атака с воздуха! Немедленно лечь!

Нокс послушался моментально, будто всю свою жизнь только этой команды и ждал.

Он резко подался вперед, падая на колени, и не переставая стрелять, затем завалился на живот. Лишь в последнее мгновение левая рука оторвалась от цевья, смягчая падение, и тут же вернулась на свое место, продолжая контролировать оружие.

Так что в общей сложности Нокс не стрелял от силы половину секунды и все равно не позволил никому к себе приблизиться.

Что сказать, он был хорош.

Я поймал взгляд Виктора и кивнул, показывая, что пора сворачивать тренировку. Тот кивнул в ответ и свел ладони, удаляя всех фантомов с тренировочной площадки. Нокс еще мгновение водил перед собой стволом, потом резко подобрал ноги и перевалился сначала на один бок, осматривая сектор сбоку, потом — на другой. Никого не найдя, он наконец поднялся и отряхнулся одной рукой, второй продолжая держать за ствол маномат.

— Ну? Сколько? — деловито осведомился он.

— Больше, чем у меня. — Я улыбнулся. — Ты очень круто поработал. Хотел бы повторить?

— Спрашиваешь. — Он заулыбался. — Еще как! Это же так круто! Все стреляют только на занятиях, а я буду этим заниматься еще и в свободное время! Ты же это имел в виду, правильно?

— Ну да. Только… э-э…

— Вот Фрейя офигеет, когда узнает! — Блондин тряхнул башкой и снова превратился в недотепу Нокса. — Да у нее от удивления челюсть пол проломит!

— Оп, стоп! — Я прервал мечты Нокса, подняв ладонь. — Насчет Фрейи… Ей ничего рассказывать не стоит. Я бы даже сказал — нельзя. И не только ей, а вообще никому. Помнишь я говорил про секрет, который не совсем секрет? Так вот теперь это секрет. Прям совсем. Причем для всех, кроме нашей команды.

— Нашей команды? — Нокс прищурился. — Дай-ка угадаю — наша команда — это я и ты, да?

— Ну… Пока что да,. — признался я и тоже улыбнулся. — Но ты не переживай. Это ненадолго. У меня ещё есть кое-кто на примете.

Глава 7

Ноксу даже не пришлось объяснять, что мы будем делать и на кого работать — ему было достаточно просто того, что он получит практически неограниченный доступ к маноматам.

И, пусть об этом никому, по сути, нельзя было рассказывать, это не так уж сильно его печалило. Ну а если этот факт не заставил его передумать и ответить отказом на предложение вступить в команду, то все остальное — вообще не причины.

Когда наступило утро, и я проснулся за несколько минут до сигнала подъема (к счастью, не от шороха робо-паука за стеной, а просто потому что выспался), на лице Нокса все еще была та глуповатая, но довольная улыбка, с которой он засыпал и вообще возвращался обратно в комнату. Он явно чувствовал себя отлично, а мне только это и было нужно.

От него, в смысле.

Так-то, конечно, ограничиваться им я не собирался. Мне нужна была команда, а не напарник. А команда это как минимум трое, но вообще я рассчитывал на пятерых.

Расчет был прост — в случае, если одного ранят или каким-то другим образом выведут из строя, необходимо, чтобы остальные имели возможность оказать ему помощь и эвакуировать его из опасного района, при этом не забывая про оружие и прикрытие.

Если людей двое, то один другого либо тащит, либо прикрывает.

Если трое — ситуация абсолютно такая же, только тащат чуть дальше и чуть быстрее.

Четверо — уже хорошо, поскольку пока двое тащат третьего, четвертый прикрывает. Но он может прикрывать только одно направление — или тыл, или фронт. Поэтому нужен еще один. Как минимум, еще один. Лучше — больше.

Но у этой медали есть и обратная сторона — чем больше людей в группе, тем тяжелее ею управлять. Поэтому пять человек, включая меня, здесь и сейчас казались мне идеальным составом для группы.

Четверых (а вернее уже двоих) научить видеть вторым слоем не станет проблемой, это будет быстро и эффективно. Малая группа быстра и мобильна, к тому же нас все равно, по словам Адама, собирались использовать скорее как отряд разведки и идентификации, нежели как штурмовую группу.

Конечно, будь воля Адама, он бы заставил меня обучить вообще всех студентов, какие только смогут научиться второму слою магического зрения, но я ясно дал ему понять, что ему и ведомству, которое он представляет, это слишком дорого обойдется.

У них банально нечего мне предложить для этого.

Конечно, Адам тут же намекнул, что они могут просто взять любого из того, кого я уже обучил, и заставить его сделать то же самое с другими учениками, то есть обучить по цепочке, на что я пожал плечами и просто ответил что пожалуйста, пусть берут, пусть пытаются, я что, против что ли?

К счастью, Адам был достаточно умен и сообразителен для того, чтобы понять по эмоциональной окраске моего ответа, что нихрена у них не получится.

Он даже не стал пытаться выяснить, почему именно не получится — ему достаточно было одного лишь факта.

А объяснялось все на самом деле проще простого.

Пока что никто из тех, кого я научил видеть вторым слоем, не понимал, как именно это делается. Они научились — да. Но до понимания им еще было ого-го сколько, а без понимания не научить и других.

Нокс все утро смотрел на меня с самодовольной ухмылкой и постоянно эдак дергал бровями вверх, чуть ли не подмигивал мне.

Выглядело это настолько неестественно и так сильно бросалось в глаза, что пришлось подойти к нему и попросить не делать этого, поскольку его попытки скрыть то, что мы с ним вдвоем принадлежим к какому-то особому «сословию», скажем так, делают ровно противоположное.

Они буквально-таки кричат о том, что у Нокса есть какой-то секрет. И не у него одного, а еще и у меня, которому адресованы все его гримасы и ужимки.

Нокс, конечно, всё понял, но делать важный вид не перестал.

К счастью, настало время завтрака и это было единственное, что наконец-то отвлекло Нокса от его ужимок. Убедившись, что он наконец-то занялся чем-то другим, кроме попыток показать всем окружающим, что мы с ним повязаны чем-то не вполне законным или хотя бы привычным, я повернулся к Ванессе.

Она, заметив мой взгляд, моментально напряглась:

— Эй, я знаю этот взгляд. В чем проблема? Говори, не томи.

— Ты мне доверяешь? — напрямую спросил я.

— Так… — Ванесса вздохнула. — Что ты опять натворил?

— Пока еще ничего. — Я улыбнулся. — Но ты не ответила.

— Конечно, доверяю. — Ванесса в очередной раз вздохнула. — Что за вопросы, Марк? Если бы я тебе не доверяла, то не стала бы терпеть все эти странные вещи, которые происходят если не с тобой, то рядом с тобой. Не находишь? Или тебе нужен ещё какой-то ответ?

— Этого хватит. Вот и отлично. — Я кивнул. — Потому что странные вещи только