Тут ты хочешь видеть койку на таком вот уровне. Хорошо, но я ее чуть приподниму, а под ней сделаем дровник. Запас колотых полешек вместится небольшой, но при небольшом везении сможете накопать валежника из-под снега. При небольшом везении вообще многое сможете сделать — при условии, что есть теплое место, куда можно вернуться и отогреться.

— Да — кивнул я — Да…

— А ты видимо из тех, кто любит почитать все продвинутое да чужое — старый механик не скрывал легкой насмешливости. Ударив ладонью о стену, он добавил — Ломается и эта техника инопланетная. Еще как ломается! Кое-какие неполадки можно устранить на месте, а кое-какие только в гараже. Все как у нас в общем.

Да — повторил я — Да…

Если мы застрянем где-нибудь у ледяной горы километрах так в двадцати от ближайшего известного нам теплого укрытия, то… ну я дойду. Наверняка дойду даже при минус сорока. Тут в мою пользу играет и возраст, и уже неплохое знание здешних реалий. Но вот остальные участники экспедиции сгинут по дороге.

— Не молись и не почитай все здешнее как нашенское — наставлял меня Виккентий, достав из кармана старенькую советскую рулетку и споро делая замеры — И мой тебе совет, Охотник — учись обходиться меньшим.

— Вот тут мы полностью совпали — улыбнулся я — Так и стараюсь жить.

— И молодец. Так… а вот сюда нам как-то надо разместить все необходимое для радиоточки — механик замер в задней части салона, глядя то на угол, то на потолок — Тут, пожалуй, крышу трогать не будем. Выведем провода через стену. Главное Милену дождаться — в этом деле она куда понятливее меня будет.

— Умна — признал я.

— Хитра как лиса — добавил Виккентий — Своего не упустит. И стойкая духом настолько, что любой мужик позавидует.

— Согласен — кивнул я.

Старик прищурился с хитрецой:

— Вижу и ты стараешься поглубже в души людские заглянуть?

— Не во все — улыбнулся я.

— Другие то боятся в чужое нутро нырять. Не знаешь ведь, чего там бывает углядишь — даже у близких людей. Вот и предпочитают скользить по поверхности… Так… а вот тут мы закрепим два стальных топора. Мы такими лед рубим, когда выходим на поиски дров. Хотя с нашими силенками колуном шибко не помашешь. Но стараемся.

— И преуспеваете полностью — чистосердечно признал я — Во мне необходимость есть?

— Нет. Ты иди отдыхай. Ну или совещайся там с теми, кого все же возьмешь с собой. С избранными.

— С отобранными и не ключевыми из тех, кого потерять жалко, но при этом не критично для всего Бункера — ответил я ему в тон и потопал к выходу — Вы к таким не относитесь, Виккентий. Хотели пробиваться сквозь снега и смело гибнуть во льдах? Тогда не надо было становиться незаменимым!

— С этого дня набираю троих учеников! — рыкнул мне в спину старик.

— Правильно! — отозвался я уже от двери — И мой непрошенный совет — ищите ученичков не только в Замке. Не хочу никого рекламировать, но в Холле немало умных и дельных людей от безделья гниет.

— А в Центре, стало быть, таких нет?

— Может даже больше чем в Холле — ответил я, стоя на пороге — Но к Центру у меня другое отношение.

— Это почему же?

— Из-за их выбора. В Бункере три зоны и каждая с очень разными населением. Холловцы — обычные люди, жившие и продолжающие жить только сегодняшним днем. В нашем мире такие как они в старости оказываются на пенсии и быть может в собственных квартирках — где и доживают свой век, продолжая жить только днем сегодняшним. Замок же… тут у вас собрались люди, что смотрят и планируют на десятилетия вперед. Они из тех, кто будет работать до последнего вздоха — их можно сравнить с теми все не желающими уходить на заслуженную пенсию менеджеров, что и в восемьдесят лет бодры, полны силы и желания продолжать.

— Хм… А Центр?

— Они сделали свой выбор заранее — ответил я — Они предпочли свой путь и в конце этой дороги — дорогущий, но теплый и солнечный дом престарелых. Они отсидели сорок лет от звонка до звонка, бережно собирая денежки и лекарства, оружие и кое-какие бытовые мелочи. Преодолели последнее испытание — поход по снегу — и достигли финиша.

— А там оплатили свой дом престарелых и стали просто жить?

— Да — кивнул я — И работать, куда-то стремиться и выбиваться из сил они больше не хотят. У них четкий жизненный распорядок, включающие в себя регулярные вкусные приемы пищи, настольные игры и неспешные беседы в уютных комнатушках. Их эпоха планирования и достижения целей закончилась.

— Ну так и чем Холл лучше Центра? Как не крути, а там людишки поумнее собрались. И воля у них посильнее будет!

— Тем, что их внутренние механизмы перешли на холостой ход — хмыкнул я — Что толку в цепких мозгах и в крепкой воле, если их не используют? Да и не верю я, что у них сохранилась крепкая воля. Такие как раз в Замке собрались — в том числе перебравшись туда и из Центра. Может даже — очень редко, но все же может — и из Холла. Внутренняя односторонняя миграция неизбежна.

— Верно говоришь. Есть такие мигранты. А ты откуда знаешь?

— Просто логика — отозвался я, вернувшись в салон и дернув за рычаг.

— Хм… и выходит замковые ошибку сделали, когда решили остановиться и просто жить?

— Нет — возразил я.

— Да тебя не понять, Охотник!

— Правление Бункера — пояснил я — Вот кем сделана ошибка. Они придумали определенные тепличные условия, назначили немалую цену за пожизненный к ним доступ, дали об этом весточку туда наверх в еще крутящиеся кельи и стали просто ждать урожая. Золотые тыковки сами начали падать в их руки. Так образовалось население Замка — которым с самого начала четко и ясно пообещали, что как только они переступят порог Бункера делать им больше ничего и никогда не придется. Они будут на полном обеспечении. Люди поверили, пришли, поверили, дали знать еще крутящимся и ждущим своего часа друзьям и… расслабились. Так появились заслуженные пенсионеры Бункера… которые считают, что за все заплатили полностью и никто от них ничего потребовать или даже попросить не может.

Крякнув, Виккентий покрутил головой и стащил с нее шапку:

— Вот зачем ты мне все это рассказал?

Я пожал плечами:

— Это просто мое мнение. И мой совет