Шрифт:
Закладка:
Я их не поняла. А они не поняли меня. В который раз. Но только в тот раз я, разозлившись сама не зная на что, встала и поспешно ушла от них с самоуверенными мыслями о том, что вообще всё может быть, а потому мечтать не только можно, но необходимо. В конце концов, ведь мы же втроем, сколько себя помню, всегда мечтали побывать в Стокгольме. Но если мечты бессмысленны, тогда зачем год за годом обсуждать и представлять, какие необычные дома стоят в Стокгольме и как в одном месте умудряется жить такое большое число оригиналов? Есть ли там лавочки и чем там кормят? Ходят ли там с питомцами по улицам и знают ли там о нашем существовании?
Нет, это было не два года назад. Это было прошлым летом, почти год назад. Год назад у меня с 11112 всё ещё была подруга, с которой мы дружили на протяжении всей своей жизни, кажется, с самого момента нашего выхода из инкубаторов. До того, как стать дуэтом с 11112, мы были неразлучным трио. Её звали 11110, она была смуглой, с вьющимися волосами, карамельными глазами, пухлыми губами и красивым, ровным носом. До четырнадцати лет она, как и я с 11112 до сих пор, как и большинство клонов, не знала, кто является её оригиналом. Мы узнали случайно. Однажды в Миррор контрабандой попала партия глянцевых журналов – двенадцать плотных изданий, забытых какой-то нерадивой уборщицей в кладовой, в которой в те дни я читала затёртые пособия по химии. Они были необычными и потому интересными, а также очень яркими и смотрелись очень нестандартно на фоне тех научных изданий, над изучением и пониманием которых я корпела. Журналы быстро разошлись по рукам – изучив каждый до дыр, я их раздала, надеясь, что какой-то клон откроет для себя новую вселенную через эти письмена, – но один журнал я припрятала в качестве подарка для 11110. Она месяц пролежала в лазарете с гриппом, которым тогда переболела бо́льшая часть обитателей Миррор, так что мы с 11112 предвкушали, как вручим в её руки не просто журнал, но целых три страницы с семнадцатой по девятнадцатую, на которых был изображен не кто иной, как оригинал 11110! В том, что эта красивая девушка с необычным именем Перл По является оригиналом нашей 11110, у нас не было ни малейших сомнений благодаря детской фотографии, размещенной на последней странице – казалось, словно с неё нам улыбалась 11110 собственной персоной!
11110 пришла в такой восторг от находки своего оригинала, что вскоре я пожалела о том, что поспособствовала этому нахождению.
Статья, написанная в том журнале о Перл По, была посвящена биографии этой необычайно красивой девушки. Мы сопоставили дату прихода 11110 и дату рождения Перл По, и поняли, что 11110 появилась на свет, когда Перл было всего семнадцать лет. Единственная дочь шведского магната (бледнокожий блондин) и американки африканского происхождения (темнокожая и черноволосая), смугленькая и очень миловидная на личико девочка выросла в сногсшибательную и сладкоголосую певицу. Она заработала много наград, снималась в каком-то фильме, путешествовала по разным странам, но, как мы все поняли, пока ещё оставалась знаменитостью только в пределах родной страны. И всё в ней было идеально, так, как в нашей 11110, вот только нос очень сильно не совпадал. Вернее, на детском фото он был точь-в-точь таким же, как у нашей 11110, но на последних её фотографиях нос неожиданно изменил своей форме. Это было странно, но только до тех пор, пока мы не прочли о том, что Перл По сделала себе пластическую операцию носа. Сначала читая это, я думала, что, должно быть, что-то стряслось с её носом, может быть, она сломала его или какая-нибудь другая страшная причина вынудила её пойти на столь крайнюю меру, но дальше в статье объяснили, что новый нос украсил Перл По… Я поняла не сразу, но поняла: операция для красоты. Оригиналы почему-то делают такое с собой. Даже клонов используют для подобного рода операций: пересадка кожи, волосяных луковиц и даже стволовых клеток – всё для красоты. Должно быть, в мире за пределами Миррор очень сильно ценится внешняя красота. По крайней мере, другого объяснения я для себя всё ещё не нашла.
11110 с трепетной аккуратностью изъяла из журнала три листа с биографией своего оригинала и, любовно склеив их между собой, сама словно приклеилась к ним – стала с ними неразлучна: носила в кармане своего пиджака и по несколько раз в день уединялась, чтобы прочитать уже заученную ею наизусть статью, засмотреть до потёртостей фотографии, которые, как она нам говорила, показывали ей, какой она станет, когда созреет до лет Перл По. Мы с 11112 даже начали всерьёз верить в то, что 11110 действительно сможет созреть до лет своего оригинала, ведь её оригиналом оказалась не пожилая дама, а пышущая здоровьем молодая женщина… Наши ожидания разбились об айсберг реальности, причём разбивались они болезненно долго, с ритуалом переходного состояния…
В последние месяцы своей жизни 11110 так сильно любовалась своим оригиналом, что меня начало это раздражать. Вернее, меня начало раздражать то, что 11110 начала занижать свою самооценку в честь идеализации оригинала. Восторгаясь Перл По, 11110 то и дело говорила мне с 11112 о том, какая та красивая, какая талантливая и какая богатая, раз уж её родители смогли подарить ей клона, однако сразу же после всех этих восторгов следовало режущее мой слух “но”. “Но я не такая”, – говорила 11110. Она имела в виду, что она не такая замечательная, как Перл По, ведь у неё на лице всё ещё находится некрасивый нос, портящий всю её внешность. Я не понимала убежденности 11110 в своей неидеальности, тем более с учётом того, что её нос казался мне очень даже красивым и безупречно подходящим её внешности, а потому всякий раз слыша от подруги слова: “Никогда не быть мне такой же красивой, как Перл По”, – я злилась и бросалась доказывать ей, что она ошибается в том, что её может портить её собственный нос. Но 11110 было не переубедить – она твёрдо решила, что раз её оригинал избавился от такого носа, значит с ним явно что-то не так. У нашей доброй подруги всерьёз начал развиваться комплекс
